— Смылся он, значит.
— И наверное, давно. Может быть, сразу, как ребята пришли. Вовремя они появились, ничего не могу сказать…
— Да, а то в конце концов он мог бы и догадаться, что ты интуитивно заберешься в дверь с номером «27», — кивнул Грушин. — Твое счастье, что не успел.
Женя взглянула дикими глазами:
— Ты понимаешь, что говоришь?!
— То есть?
— Думаешь, он ждал именно меня?
— А у тебя нет такого ощущения?
— Бог ты мой! Да с чего, с какой радости?!
— Ну, мало ли кто и почему может желать тебе смерти, — небрежно пожал плечами шеф «Агаты Кристи». — Какая-нибудь жена, лишившаяся мужа с твоей помощью… в рабочем порядке, разумеется, но ведь потом она могла раскаяться! Или какой-нибудь муж, который теперь решил, что ты слишком много о нем знаешь…
Несколько секунд Женя смотрела на него оторопев, потом резко отвернулась:
— Злые вы! Уйду я от вас! Ну, начальничек… Секретарша ваша все-таки гораздо человечнее, не в пример вам. Правда, Эммочка? Угадайте с трех раз: у кого шутки дурацкие?
— А если серьезно? — невозмутимо продолжил Грушин. — Ну, напряги головушку, все-таки мы какие-никакие, а детективы…
— Нет, Грушин, зачем ты меня пугаешь? — застонала Женя.
— Не пугаю, а призываю задуматься. Например, вот о чем: ты уверена, что там, на шоссе, когда ты появилась около неборсинского «мерса», тебя никто не мог видеть?
— Привет! Как минимум три мента плюс еще двое-трое зевак. Ох, господи! Ты что, думаешь, пошел отстрел свидетелей убийства? Да ну, брось.
— Брошу, брошу, как только ты мне скажешь: человек, приставивший к виску Неборсина пистолет, — он не мог все-таки тебя увидеть? Точно не мог?
— Теперь-то я уж и не знаю, — растерялась Женя. — Если, конечно, сидел в ближайших кустах шиповника, то мог. Но ведь полиция все там обшарила и не нашла никого, кроме Гулякова. И то уже потом, после того как я ушла, его вытащили на свет божий! Вот уж кто видел убийцу, вот кого, если следовать детективным штампам, следовало убирать! Это Гуляков в опасности, а не я.
— Гуляков не в опасности, а в бомжатнике, — ответил Грушин. — Прошу не путать.
— А я была в парике! — радостно вспомнила Женя. — Исключено, чтобы он мог меня узнать, исключено!
— Убедительно, — согласился Грушин. — И все-таки, быть может, тебе быть осторожнее? Не оставаться одной дома, особенно по ночам…
— Собачку завести? — невинно предложила Женя. — Чтобы лаяла под дверью? Или кого-нибудь еще завести?
Она смотрела совершенно чистым, абсолютно невинным взором, однако Грушин резко помрачнел:
— Вообще говоря, я всего лишь имел в виду, чтобы ты позвонила матери в Москву и попросила ее приехать. А ты вечно все…