— Удивляюсь, почему тебя не посадили за мелкое хулиганство.
— Я и сама удивляюсь, — вздохнула Женя. — Главное, понимаешь, я была в брюках. Они, конечно, имели еще тот вид, теперь их только под дверь бросить, ноги вытирать, да и то — не дома, а на даче, но благодаря им на ногах никаких следов не осталось — от того, как я по ступенькам катилась. И на руках тоже: я слишком быстро вырвалась.
— Что ж ты так? — покачал головой Грушин. — Недальновидно, знаешь ли… И что обо всем этом думаешь?
— Думаю?
— Как считаешь, он хотел тебя… только придушить?
— Господи, Грушин, да отстань ты от нее! — внезапно не выдержала Эмма. — Женечке и так вчера досталось. Просто чудо, что она тут с нами живая сидит, а ты…
Она подавилась всхлипыванием, а Женя даже головой покачала: ну в самом деле, кто сказал, что нет на свете настоящей, верной, вечной дружбы? Да отрежут лгуну его гнусный язык! Полчаса назад, когда она живописала в приемной свои ночные, а главное, вечерние приключения, Эмма натурально забилась в истерике.
Пламенный призыв Эммы возымел результаты. Грушин виновато потупился, а потом с неподдельным сочувствием воззрился на Женю.
— Да ладно вам, — сказала она, мгновенно устыдившись всеобщего внимания. — Пациент скорее жив, чем мертв. Вообще-то вчерашний вечер — это типичный случай того, как трагедия может превратиться в фарс. Я же вам еще не дорассказала! Вообразите: эта дура, которую я спасала, отпиралась от всего, как… ох, я просто не знаю, что и сказать! — Женя стукнула кулаком о ладонь. — Никакого насилия не было, они с Бориком просто пошли в подвал за картошкой и перепутали сараи. Как вам это нравится, а? В начале августа — в подвал за картошкой! Борик, кстати, в нашем доме, в четвертом подъезде, живет, потому у него и оказались ключи от подвала. Ну а как туда тот мерзавец попал, я и представить не могу.
— Да что ты говоришь? — изумился Грушин. — А я могу. Большое дело к замку ключ подобрать! Вот он и подобрал. Затаился и ждал, пока…
— Это ты прав, — перебила Женя. — Когда на шум, который мы с Нинуликом подняли, начали соседи сбегаться, одна бабулька вспомнила, что видела какого-то мужика, который ковырялся с замком. И вроде бы он показался ей незнакомым, но тут у бабулькиного пакета ручка оторвалась, и бутылка подсолнечного масла, как у той Аннушки, разбилась. Поэтому не разглядела она ничего, помнит только, что сутулый дядька был. Мне тоже показалось, что он вроде как высокий… Но поскольку никого и ничего, кроме зацементированного Борика, полиция в подвале не нашла, очную ставку проводить было не с кем.