— Я одного не пойму, — Сталин отхлебнул холодный кофе и, поморщившись, поставил чашечку на стол. — Почему Ваш план совершенно не принимает во внимание программу нашей партии? Я, что, по-вашему, должен прийти в ЦИК и сказать: «Так, всё отменяется, с этой минуты программа у нас вот такая.».
— В жёлтый дом пошлют, — согласился Стас.
— Знаю я, куда меня пошлют, — хмыкнул Сосо и, взяв трубку со стола, снова стал её набивать. — Скорее, даже не пошлют, а просто расстреляют, как предателя.
— Ну, не всё так трагично, — генерал Потапов сидел на узком диванчике, закинув ногу на ногу. — Всё хорошо в своё время. При существующих ныне условиях предлагать такой план — безумие. А завтра, глядишь, условия поменяются, вот, тогда можно достать из кармана старую бумажку.
— Я не привык, чтобы меня играли втёмную, — голос Сталина прозвучал глухо, брови угрожающе сдвинулись.
— Слушай, горец, — примиряюще сказал Стас. — Я тебя обманывал когда-нибудь? Понятно, что тебе с царским генералом о революции говорить ещё не приходилось, но ты же сам видишь — времена пришли совершенно дурацкие.
— «Всё смешалось в доме Облонских.» — в полумраке комнаты насмешливо сверкнуло пенсне генерала Потапова.
— Я ещё и сам не знаю, — спокойно продолжил Сизов. — Как другие участники этот план воспримут. Мы с тобой сто лет друг друга знаем, и то… А с теми я вообще не знаком. Представляешь, куда они меня пошлют?
— Хорошо, — величественно наклонил голову Сосо. — Давайте обсудим это ещё раз.
На улице дул сырой ветер. Стас, поёжившись, поднял воротник кожанки. А генералу хоть бы что, только шляпу на глаза надвинул. Несмотря на цивильное, он всё равно выглядел по-генеральски, потому что, завидев их, трое солдат с винтовками сразу сделали «стойку».
— Документы, граждане, — непримиримо набычился старший по возрасту.
Двое юнцов, стоя за его спиной, смотрели так, словно ждали команды «Фасс!»
«Ишь, как на фронт неохота, — мелькнуло в голове у Стаса, — Здесь проще „геройствовать“».
Он протянул солдату мандат, который ему только что отдал Сталин. В бумажке говорилось, что Сизов Станислав Юрьевич является уполномоченным по делам национальностей. Подписан документ был не кем-то, а самим Чхеидзе. Вчера в газетах напечатали ноту Милюкова и все тыловые части «встали на дыбы». Сизов, несмотря на три курса истфака, историю помнил, в основном, по вехам. В его прошлом, вроде, состав Временного правительства поменялся. Но подробности, как назло, память не сохранила.
«Вот, теперь ломай голову, двоечник несчастный», — мысленно укорил он сам себя, без особого, впрочем, чувства вины.