— Немец? — равнодушно поинтересовался сидящий за столом пожилой мужик, одетый в хорошо пошитый костюм-тройку, но без сорочки.
— Русский, — ответил Стас.
— С чем в дом вошёл?
— В смысле? — не сразу понял опер. — А-а, убийство шьют невинному.
— А ты не при делах?
Тяжёлый у него взгляд, у этого уркагана. Видимо, смотрящий. Или как они тогда назывались, паханы?
— Не знаю я этих дел, — мотнул головой Стас.
— Правильно, — одобрительно кивнул урка. — Не колись, фраерок. Перекрестись, коли православный.
Стас перекрестился.
— По тюряге прошлое не тащишь?
— Нет. Первый раз.
— Стрёма никакого за душой не имеешь?
— Нет.
— Метёшь не в масть, но разговор не фраерский. Ты где нахватался, если срок не мотал?
— Так, я же сибиряк. Каторжанский край, с малолетства постигали.
— Ладно, коли так, присаживайся. Вон твой шконарь[15].
Уж про что доброе, а про зоновские и тюремные порядки Стас был наслышан. И знал, что новичку расслабляться не следует. Тут система проверки веками отработана, иные спецслужбы позавидовали бы. Если бы знали.
Вот, поспрошали, указали место. Вроде, всё, можно расслабиться. Ан, не тут-то было. На самом деле всё только начинается. Камерные «испытки» построены по принципу психологического «маятника», расшатывания психики, дёргания её туда-сюда. Все, вроде, спокойны, и вдруг слово, два, и конфликтная ситуация. Он снова нервы в кулак, зубы наружу. Так, можно его пока оставить. Но, едва вновь прибывший успокоился, всё начинается снова. Пока главный арбитр — пахан, не сказал — ша! Проверка закончена, испытуемый выдержал экзамен. Или не выдержал, и тогда — «добро пожаловать под шконку». Или к параше, тут уж, как повезёт.
Всё это Стас знал, конечно. Но, как уже говорилось, теоретически. Теперь ему предстояло это познать на практике. Потому, когда к нему подсели двое хмурых мужиков, удивления у него это не вызвало — всё идёт согласно протоколу.
— Чё, фраерок, в стирки[16] перекинемся? — спросил худощавый блондин в чёрной косоворотке.
— Поставить есть что, — ухмыльнулся второй, патлатый, как семинарист. — Вон, костюмчик какой. Барин, небось.
— Не могу, — серьёзно ответил Стас. — Матушка не велела.
Урки переглянулись.
— Матушка, конечно, дело святое, — хмыкнул первый. — Да не весь же век мамкиным умом жить. Если костюмчика жаль, давай на просто так сыграем.
«Ну, надо же, — удивился про себя опер. — Столько лет прошло, а примочки зоновские не стареют».
Знал он, в чём тут фокус. Новички на эту шутку покупаются пачками. Думая, что ничем не рискуют, они и не подозревают, что играть на «просто так» — это играть на собственную задницу. И, поскольку выиграть у камерных «катал» невозможно, исход очевиден для всех, кроме него.