Как я и опасался, они изменили решение. Я почувствовал себя честным идиотом, выполнившим свою часть сделки, после чего из-под меня выдернули ковер. Никто мне не говорил, что необходимым условием получения работы была еще одна встреча с Вухайши.
— А как насчет жены? Ее документов?
— Мы над этим работаем, — заверил меня Йеспер.
Я им не верил.
Кланг хорошо подготовился к этому разговору. У него было другое предложение[261], хотя и неясно, согласованное ли с начальством. Я должен предложить себя как ответственный «Харакат аш-Шабаб» в Европе. Готовить для бойцов в Европе конспиративные квартиры, и датская разведка имела бы глаза и уши во всех гнездах террористов. Я не схватил приманку.
— Если я сейчас уйду на покой, на что могу рассчитывать? — спросил я.
— Если ты уйдешь на покой, можешь рассчитывать на благодарность от датской разведки, — максимально уклончиво ответил Йеспер. — А потом мы, вероятно, могли бы заключить своего рода соглашение. Нечто вроде отставки. Да, я думаю, что мы смогли бы, — добавил он.
Чувствовалось, что человек — банкир до мозга костей.
Они с Андерсом сказали, что могли бы устроить мне в качестве выходного пособия годовой оклад. Андерс, казалось, был единственным моим настоящим союзником, понимавшим всю ценность разведывательных данных с передовой.
— Ты как раз собирался добраться до тех, кто мог совершить теракт, — пояснил Андерс, имея в виду Ибрагима аль-Асири и боевиков АКАП, занятых планированием терактов по всему миру.
— Разве это не безумие, что американцы вдруг меня остановили? — спросил я.
Он кивнул.
Мы обсудили и другие возможности, но все они, за исключением предложения Андерса, показались мне просто смехотворными.
Пора было уезжать. Сотрудники датской разведки обняли меня на прощание. Андерс не спешил расставаться.
— Я знаю, что тебя крепко обставили в вопросе с Авлаки, — взволнованно заметил он, крепко пожав мне руку[262].
Мои отношения с датской разведкой оставались в состоянии неопределенности в течение многих недель. Переведенные мне Йеспером по «Вестерн Юнион» 2466 фунтов стерлингов поступили 30 июля — это было мое пособие за месяц. Но о том, что и как будет в будущем, ни слова до самого звонка в середине августа[263].
Это был Йеспер. Начал он с шуток об отпускниках и английском лете.
— Ну, а теперь, — оживленно произнес он, — датская разведка решила, что ты имеешь право на выходное пособие за шесть месяцев.
— Ты же говорил о двенадцати, — напомнил я.
— Это все, что они готовы утвердить, — пояснил он.
Меня бросали за борт. Но у меня для них тоже были кое-какие новости.