Обвинений в ограблении против меня не выдвинули, и я вышел из тюрьмы в Кёге, решив поскорее уехать из Дании и порвать с «Бандидос». Некоторые из моих бывших товарищей не могли смириться с тем, что я ушел из банды, и даже заподозрили, что я переметнулся к «Ангелам Ада». Я скрывался, переезжал с места на место и всегда держал наготове заряженный пистолет.
Вскоре вышел Сулейман. Пакистанская родня его жены обосновалась в Центральной Англии. Он хотел к ним переехать — и его старый фургон открывал мне путь к новой жизни.
Хмурым летним утром мы отправились в Кале, потом пересекли Ла-Манш. Белые — точнее, цвета грязной яичной скорлупы — скалы Дувра звали к новому приключению. Я уезжал от разгневанных байкеров и запутанных любовных связей. Сексуально ненасытная Самар мало походила на ангела. Я даже возобновил связь с Вибеке, но вскоре понял, что хочу вернуть Самар. Она приехала на свидание в тюрьму в Кёге, и мы говорили об исламе. Она даже сказала, что готова стать мусульманкой.
Когда устроюсь на работу, найду жилье, откроются новые горизонты — я ей позвоню. Она обещала приехать ко мне.
В Англии моим пристанищем стал Милтон-Кинс. Город спланирован архитектором и представляет собой безликие жилые кварталы, разбросанные прямо в полях. Родственник Сулеймана помог мне найти жилье и работу на складе. Благодаря исламу я впервые в жизни скопил немного денег. Я надеялся, что Самар поймет, что я справился с трудностями, и приедет.
Сулейман ежедневно подталкивал меня на путь правоверного мусульманина. Он был прозелитом, я — обращаемым. Он заставлял меня молиться пять раз в день и носить феску.
— Спутники Пророка Мухаммеда никогда не ходили с непокрытой головой, — объяснил он мне однажды, когда мы проезжали мимо одной из мечетей Мидленда.
Вскоре я стал молиться сам. С рвением новообращенного впитывал обычаи и предписания ислама. Впервые в жизни ощутил почву под ногами.
Два месяца спустя после переезда я набрался смелости позвонить Самар и попросить приехать. Я надеялся, что смогу убедить ее тем, что изменился, начал новую жизнь.
Обычно я владею собой, но бросая фунтовые монеты в щель таксофона, почувствовал, что ладони у меня мокрые, а язык прилип к небу.
После пары гудков она подняла трубку.
— Дорогая, это Мурад, то есть Мортен. Как ты?
Она молчала.
— У меня хорошая работа. Я подкопил денег. И у меня приличное жилье. Милтон-Кинс не ахти что, но недалеко от Лондона.
Говорил я точно телефонный торговец. На другом конце провода — молчание. Собравшись с духом, я продолжал:
— Нам хватит на хорошую свадьбу и медовый месяц. Я знаю людей, которые помогут устроить настоящую мусульманскую свадьбу.