Сдав клиентов, хозяин растворяется в воздухе, материализовавшись где-то в районе кухни. Артист. Экипаж «Тюленя» рассаживается за столиком по старшинству, традиция. Отсутствие штатного геолога мужчин не расстраивает — и слава у Елены специфическая, и расслабляться после рейса лучше поначалу в чисто мужской компании. Принявшая заказ девица метнулась на кухню, вильнув тугим задом, но быстро вернулась, разбросав по столу корзиночки с хлебом, мисочки с овощным салатом, соевый сыр, пару сифонов с газировкой и водрузив в центр стола большой графин с водкой. Обычной, без вкусовых присадок.
— С вашего разрешения, командир, — берёт ёмкость за горло Хренов, — как старший по возрасту. Бэргэн, а тебе водку можно разве? У якутов иммунитета к алкоголю нет же?
— Лей, не бойся. Природного нет, я искусственным заправился. Ещё до галактической колонию нанитов подсадил, чтобы с катушек не срываться.
— Дорого, поди, обошлись? — интересуется Мишаня, перебрасывая себе в тарелку сырные ломтики.
— Две с половиной тысячи, как с куста, — видно, комендору не впервой отвечать на такие расспросы. — Командир, слово говори. Не пьянка однако, мероприятие.
Аркадий поднял тяжёлую стеклянную рюмку, вгляделся в лица своих людей…
— За удачный вылет, и пусть другие будут не хуже!
После шумных посиделок в «Тошниловке», наполненных всеми этими «а в тот раз…» и «как сейчас помню…», царящая на корабле тишина прохладным компрессом ложится на больную голову. Поскрипывают швартовые концы, тихо плещут в борт набегающие волны. Здесь, в глубине залива, они мелкие и нестрашные. Корабль принял командира, будто живое существо — распахнул люк в ответ на поглаживание сенсорной пластины, принял в шкаф промокший дождевик, дохнув на сырую ткань теплом из вентиляционных отверстий, заботливо включал на его пути световые панели, освещая дорогу к капитанской каюте. Той каюты… чуть больше среднестатистического гроба, примерно с личную капсулу сабвея дальнего следования — Аркадий ездил на них с родителями, давно, ещё до войны. Обычно Лобачевский не позволял себе таких воспоминаний, а сейчас накатило — отец, мама, её руки… Ласковые, нежные, они так чудесно пахли…
— Тук-тук! Не помешаю? — у противоположной переборки стоит Елена, заглядывает в открытый каютный люк.
— Елена Викторовна? — удивляется Аркадий. — Вы же с Никитой…
— А-а… — устало машет рукой женщина, — У них в воспиталке карантин. Помахали друг дружке через стекло, поговорили по комму. Передала ему немного сластей, припёрлась домой и поняла, что без сына там совершенно нечем заняться. Собралась выпить с расстройства, но в одиночку противно. Составите женщине компанию?