Чувствовала она себя скверно, обессилев от слез, недосыпа и душевных мук. Ида погибла, и Варя чувствовала себя виноватой в ее смерти. Она ведь догадывалась, что Ида в опасности, но так и не смогла вмешаться и как-то помочь. То, что они с Идой были в ссоре, не имело никакого значения. Все равно нужно было что-то сделать. А теперь уже ничего не изменишь, и эта вина останется с нею на всю жизнь. И эти двое, следователь и безымянный незнакомец, как будто знали о Вариной вине и обращались с ней пренебрежительно и насмешливо.
— Как давно Зайцева употребляла наркотики? — Следователь Седов уперся в Варю сонным, неприязненным взглядом.
— Нет, нет, она никогда никаких наркотиков не употребляла, — заторопилась Варя. — Ведь у нее и следов никаких нет на руках, вы же видели, наверное.
— Наркотики можно вводить не только в локтевую вену, — назидательно заметил Седов. — Значит, вам неизвестно, употребляла ли Зайцева наркотики? Может быть, она курила травку, глотала таблетки, нюхала кокаин?
— Я на сто процентов уверена, что Ида никогда ничего такого не употребляла, — упрямо повторила Варя. — Она всегда о здоровье заботилась, фитнесом занималась, диету соблюдала…
Следователь поморщился, что-то записал в протокол и переглянулся со своим безмолвным коллегой. Варя оглянулась. Носоног встретил ее взгляд и неожиданно широко и дружелюбно улыбнулся, сразу став очень симпатичным. Варя смутилась и быстро отвернулась.
Интересно, чего это он разулыбался? То ли хочет ее подбодрить, то ли более откровенно выражает насмешку. Может быть, у нее что-нибудь не в порядке в одежде или прическе? Варя попыталась разглядеть свое отражение в стеклянных дверцах шкафа, стоявшего позади следовательского кресла, но тут же опомнилась и ужаснулась. О чем она думает, в то время как Ида умерла…
— Вы утверждаете, что Зайцева, будучи в агональном состоянии, позвонила вам? — прервал ее раздумья Седов.
— Утверждаю, да, — очнулась Варя. — То есть я не знаю, в каком она была состоянии… то есть в плохом состоянии, конечно, у нее голос был такой… странный… Но она мне звонила, да…
— И сказала, что помирает… — В голосе следователя так явственно звучала издевка, что Варя растерялась.
Не верит ей. Сидит тут, весь такой царь и бог, смотрит на нее, как на козявку, и не верит ни одному ее слову.
— Она сказала, что ее убили, — упрямо сказала она. — Не помирает, а убили.
Седов брюзгливо поморщился, что-то пометил в своих бумагах и вновь уставился на Варю.
— Что можете сказать о ее сожителе? Как она реагировала на его смерть?
Ага, значит, он спрашивает о Сливкове, а не о Зольникове, сообразила Варя и пожала плечами.