— Это правда, — согласилась Женя.
— Зато у Игоря есть ты, а у Дениса никого нет, — ответила ей Тая.
— Откуда ты знаешь? — спросил я, чем привел Таю в растерянность.
— А… ну… не знаю, ты производишь такое впечатление, — конечно же, Женя с Игорем уверяли ее, что я одинок и нахожусь «в активном поиске», но не могла же она об этом проболтаться.
— А не ты ли говорил, что женщину вообще невозможно познать до конца? — обратился ко мне Игорь, задетый уличением в непонимании женщин.
— Да. Но нельзя же совсем отказываться от попыток. Вот ты же знаешь, что все закончится воцарением антихриста, но считаешь своим святым долгом препятствовать этому. Нас не должна пугать невозможность победы! — я поднял бокал и, не дожидаясь поддержки, выпил один.
— А по-моему, неважно, понимает мужчина женщину или нет — он должен просто вести ее за собой, защищать, обеспечивать, — изрек Игорь.
— Вести, значит. Как овцу, — тихо возмутилась Женя.
— Ну и любить, конечно, — добавил Игорь.
— Ну так, по-христиански, без фанатизма, — передразнила его Женя.
— Жень, хватит, я такого не говорил, — Игорь попытался поцеловать ее в голову, но она отклонилась.
— А ты, Денис, как думаешь? — спросила Тая, всем видом показывая, как ей важно и интересно мое мнение.
— Я думаю, что мужчина должен соединять в себе три ипостаси: философа, воина и отца. Это в идеале. Если кто-то преуспевает только в чем-то одном, это уже неплохо. Но если мужчина не размышляет о высоком, не рискует жизнью в бою и даже не заботится о семье, то он живет впустую.
— Ну, ты-то, старик, столько философствуешь, что о семье и боях можешь не волноваться, — пошутил Игорь.
— Философствовать — это, и правда, самое важное. Только ради Истины мужчина должен уметь оставить и семью, и Родину, — ответил я.
— То есть во время Второй мировой правы были власовцы?
— Нет, они были и против Родины, и против Истины.
— Значит, Истину тогда выражал богоборческий советский режим? Получается, есть какая-то Истина отдельно от Христа?
— Нет. Но знаешь, в каком-то смысле Россия важнее института Церкви. Как юродивый святей епископа, или как Царь главнее Патриарха…
— Как юродивый или как Царь… да уж, — усмехнулся Игорь.
— Именно. Россия это и есть юродивый Царь.
— Так ради чего ты отказываешься от семьи? — спросила меня Женя. — Ради Родины или Истины?
— Я не отказываюсь…
— Да бросьте вы, — перебила меня Тая. — С семьей все у него будет хорошо. Без жен такие красавчики не остаются.
Я раскраснелся и после этого даже снова начал называть Таю Таисией, чтобы подчеркнуть свою дистанцию, но она, похоже, приняла это за кокетство и стала только еще больше заигрывать. Глядя на происходящее, Женя посмурнела. Найти мне девушку, свести нас, а потом сидеть и ревновать к ней — это было так по-женски, так глупо и… так мило. «Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице».