— Ну, вот и ничего не видно даже, — говорил Свирид, когда Ракель Самуиловна расправила платье.
Она быстро поцеловала его в щёку взяла красивый свой баул и пошла к вокзалу. Он подождал, пока она не отошла на двадцать шагов, и пошёл за ней.
Товарищ Аджания понял, что пролетариев, да и фронтовиков на вокзале уйма, отследить всех невозможно, и молодых, и рыжих хватало, а искать только по кожанке бессмысленно, на улице лето, жара, он, конечно, её снимет. Нужно было искать красивую нэпманшу, возможно с пролетарием. Так они и делали. Но ни на перроне, ни в зале ожидания, ни у касс красавиц не было. Хотя нэпманши были. Она могла быть в туалете, и товарищ Аджания решил проверить.
Он подозвал к себе одного милиционера, из своих, чтобы придать себе легитимности, и нисколько не стесняясь, открыл дверь большого дамского туалета.
— Граждане! — завопила одна из женщин, что стояла там у зеркала. — А вы ничего не перепутали?
Сразу несколько женщин возмущённо загалдели.
— Спокойно, товарищи женщины, — громогласно объявил Шалва Семёнович. — Это облава.
В те времена облавы были делом обычным, женщины успокоились, ну, насколько могли успокоиться женщины, когда в их уборную врываются мужчины при исполнении.
— Мы ловим воровку, что отравила мужчину до полусмерти и обворовала его, она черноволосая, красивая. Проститутка. Сейчас мы проверим все уборные.
— Господи, да что ж это такое! — тихо ругались женщины, уже смерившись с происходящим.
А Шалва Семёнович стал открывать двери в кабинки одну за другой. Все двери были свободны, женщины выскакивали из них, и только одна была заперта.
— Гражданочка, открывайте! — требовал Шалва Семёнович, колотя в дверь кулаком.
— Товарищи, да что вам нужно то? — пищали из-за двери. Девичьим голосом.
— Говорю вам, открывайте, запираться бессмысленно, мы выломаем дверь, — товарищ Аджания был готов на всё. Выломал бы.
— Да что вам нужно то, да погодите вы, — пищали из-за двери. — Открываю уже.
Дверь открылась, в кабинке была молодая девушка приличного вида, была пунцова от стыда, а Аджания разглядывая ее, спросил у Ибрагима:
— Она?
— Да неее… Какой она! Та была ух какая, огонь, а эта разве огонь, рыба какая то, — отвечал Ибрагим.
— Извините, гражданочка, — произнёс Шалва Семёнович, и добавил громко, — извините за неудобства, товарищи женщины. Мы уходим.
Девушка со слезами на глазах захлопнула дверь кабинки.
А товарищи милиционеры и татарин Ибрагим покинули туалет.
Это было как раз в ту минуту, когда здание вокзала вошла молодая гражданочка, очень приятной наружности, по фигуре, ну и насколько можно было разобрать за вуалью. Она сразу направилась в туалет, где всё ещё возмущались бесцеремонным вторжением дамы.