Я ожидала, что идти старуха не сможет, но она, хотя и прихрамывая, довольно бойко двинулась к лесу. Напоследок обернулась, бросила на Дженкинса ненавидящий взгляд, после чего посмотрела на меня. От ее взгляда меня буквально вывернуло наизнанку, до того он был пронзительным. В это мгновение я была готова поверить, что старуха в самом деле ведьма.
Я вела себя несколько заторможенно, все еще видя перед собой страшную картину. Все вокруг плыло, словно размываясь пеленой дождя, и я была близка к первому в своей жизни обмороку. Никогда не отличалась особой впечатлительностью, но сейчас не могла избавиться от сковавшего тело и разум ужаса. Руки дрожали, и, чтобы это скрыть, я сложила их на груди, одновременно наблюдая за приближением Виктора.
— Она давно выжила из ума, — поравнявшись со мной, сказал конюх, глядя на удалявшуюся старуху. — На самом деле она довольно молода. Но после того, как десять лет назад похоронила дочь, вмиг лишилась рассудка.
Заметив, что меня трясет, он участливо поинтересовался:
— Вам нехорошо? Проводить до дома?
Меня хватило лишь на то, чтобы отрицательно покачать головой и, кивнув на Кэсси, выдавить:
— Помогите лучше ей.
Впрочем, подняться девушке с земли уже помогал Дженкинс. Он по-прежнему оставался совершенно невозмутимым и вел себя так, словно несколькими минутами ранее ничего не произошло.
В довершение всего погода снова решила продемонстрировать свой дурной нрав, внезапно обрушив нам на головы целый водопад. Ощущая, как холодные капли пропитывают одежду, стекают за ворот платья, портят прическу и стекают по лицу, я продолжала стоять на месте. Ужас отступал, сменяясь спасительной апатией.
Услышав позади себя угрожающее рычание, я опомнилась, сделала маленький шаг вперед и, окончательно сбросив оцепенение, стремительно двинулась по направлению к дому.
Через некоторое время я сидела перед горящим камином в гостиной, кутаясь в теплое одеяло, и пила горячий чай. На сей раз не привередничала и пила то, что дали, хотя этот горьковатый отвар по-прежнему мне не нравился. На соседнем кресле расположилась Кэсси, которая к этому моменту немного отошла от пережитого. Жар огня исправно делал свое дело, и ее лицо приобрело здоровый розоватый оттенок. Полагаю, то же можно было сказать и обо мне.
От горячей ванны я отказалась, решив отложить ее до вечера, но в сухое переоделась и сейчас чувствовала себя гораздо лучше. В гостиную периодически заглядывали девушки, интересующиеся нашим самочувствием и пытающиеся выведать, что случилось. Крик Кэсси и лай собак не остались ими незамеченными, но мы обе хранили молчание.