— Да, — я отдернула штору и подошла вплотную к окну.
— Привет. — Миша говорил тихо. — Я думал, ты уже не ответишь. Как первый день на новой работе?
Его голос теплой волной прокатился по телу.
— Суматошно, — я сдавленно ответила, — ты как?
— Терпимо. Скучаю по тебе. Завтра утром уезжаю. Там будут проблемы с телефоном… так что…
Его голос затих.
— Что?
— Я хочу тебя увидеть, Крис. Хочу уткнуться в твои волосы, ощутить тепло, услышать голос вживую. Ты так нужна мне…
Стоило только закрыть глаза, чтобы ощутить его присутствие. Его руки на моих плечах, его дыхание на нежной коже шеи, его губы…
— Нет, — пришлось выдавить этот ответ.
— Крис… — опять молчание. — Прости. Прости меня. Господи, как бы я хотел отмотать все назад. Чтобы ты сейчас выбирала свадебное платье, а я бы покупал кольца… Я так тебя люблю.
Возникла пауза, которую нужно было заполнить.
— А я… боюсь того, что будет.
Слова вырвались сами собой. Болезненная зависимость от человека все еще разгоралась внутри, стоило только ему появиться в поле зрения. И пока все попытки излечиться являлись тщетными. Меня по-прежнему необъяснимо тянуло в его объятия. И это пугало.
— Крис, — его голос стал серьезным как никогда. — Ты обязательно наденешь то кольцо, слышишь? Обязательно.
— Очень хочу в это верить.
— Я справлюсь. Любовь лечит, — щелчок, и все звуки по другую сторону динамика оборвались.
Любовь лечит. Эти слова я уже слышала. Впервые он произнес их, когда ежедневно носил цветы в мою палату, где я отлеживалась после перенесенного аппендицита. И от этого сумасшедшего внимания боль от полостной операции действительно забылась за пару дней. Только вот продолжалась эйфория недолго.
Потому что оказалось, что его зависимость вновь дала о себе знать в тот момент, когда меня увозили на скорой. Ему требовалось успокоиться. Он не мог видеть страдания любимой, сползающей под стол от острой боли в животе. И он не нашел способа лучше…
Обо всем этом я узнала спустя неделю после выписки. И это был второй раз. Прощение далось мне с трудом. Но я все еще верила в целительную силу той самой любви.
Сейчас вера пропала. Сейчас любовь сама была для меня болезнью.
Телефон тренькнул еще раз, оповещая о негодовании Ритки. Подруга за вечер отправила три десятка сообщений, в которых она сначала ругала меня на чем свет стоит за хранение телефона в одном не очень приятном месте, затем просила совета с выбором платья, а сейчас гневалась на мою забывчивость. И правда, с этой «работой» из головы вылетело обещание помочь с подбором наряда на какую-то там свадьбу.