— Мотоцикл заправлен и подан!
— Возьми этот сверток, пожалуйста, и положи в коляску, — сказал Похлебаев Фурцу и, взглянув на Ганса, добавил: — Это из твоих фондов.
— Хорошо, господин директор, — ответил Фурц.
— Да, сегодня, — сказал Похлебаев Фурцу, когда тот уже был в дверях, — никуда не отлучайся! Можешь только съездить позавтракать!
— Понял! — проговорил Фурц и притворил за собою дверь.
Ганс отодвинул недопитую чашку и встал.
— Ружья брать? — спросил его Похлебаев.
— Ни к чему, — ответил Ганс. — У меня два пистолета.
— Тогда поехали! — сказал Похлебаев, гася в кабинете свет.
При выезде из Минска их дважды останавливал военный патруль и каждый раз тщательно проверял документы.
— Сегодня вы без двустволок, — заметил офицер контрольного поста, возвращая Гансу пропуск и беря под козырек.
— На другую дичь охотимся! — шепнул ему на ухо Ганс.
В лесничестве все спали. Калитка была закрыта на засов, и Похлебаев с трудом отворил ее. Из сеней послышался незлобный лай Альмы, которую лесничий с некоторых пор брал на ночь в дом. Какой-то неприветливостью веяло от темного спящего дома, от облетающей листвы, от осенней лесной сырости.
Альма, узнавшая по голосу Похлебаева, громко и радостно залаяла. Слышно было, как она упиралась лапами в дверь. Потом в окне засветилась лампа, и в сенях раздался голос «хозяина леса»:
— Кто пожаловал, неужто вы, дорогие гости?
— Мы самые, — отвечал Похлебаев.
— По Альме вижу, что ты, Николай, приехал, — сказал старик, отпирая дверь. — Заходите, дорогие, заходите!
Вошедшие поздоровались и прошли за хозяином в комнату. Альме не разрешалось входить в комнату, она это хорошо знала, но сейчас вошла со всеми вместе, с опаской поглядывая на старика. Потом, убедившись, что выгонять ее не собираются, она смиренно села, изредка тычась своим влажным носом в руку Похлебаева.
— Извините, — обратился Похлебаев к «хозяину леса» Тихону Федоровичу, — что побеспокоили вас в ночное время.
— Чего там, — махнул рукой Тихон Федорович. — Скоро старухе корову доить. А ружья-то ваши, извините, где?
— Ружья в Минске остались, старина. Нам сейчас не до охоты. Три часа назад фон Кубе… того… убили, — сообщил Похлебаев.
— Господи, воля твоя! — перекрестился лесничий.
Похлебаев пояснил Гансу свой разговор. Тот кивнул и попросил старика разбудить дочь. «Пусть оденется и выйдет к нам», — закончил он. Похлебаев перевел его слова лесничему.
Лесничий ушел, а Похлебаев с Гансом начали беседовать между собой.
— Во-первых, — говорил Ганс, — убийца не действовал в одиночку. Это ясно, как дважды два. Ты со мной согласен?