— Да, Бинабик, ты прав. — Слова друга успокоили его, и теперь он был почти уверен, что в этот чудесный день что угодно могло показаться ему странным.
— Сегодня я не стану думать ни о чем… плохом.
Бинабик сердечно пожал ему руку.
— Теперь я слышу голос славного товарища по длинному путешествию. Принц Джошуа оказывал черезвычайную любезность. Кроме предоставления шатра для твоего сна, он обещал пиршественный ужин и несколько других приятностей. Пойдем с возможной быстротой.
Лагерь, расположившийся у северо-восточного склона Сесуадры, был украшен длинными разноцветными лентами, трепетавшими на ветру. Глядя на них, Саймон думал о днях, которые он провел в Джао э-Тинукай. Сладкие воспоминания о них бередили душу. Все слова, сказанные сегодня, ничего не могли изменить и не могли уничтожить Короля Бурь. Саймон устал бояться. Лагерь принца Джошуа был только временным прибежищем. Тоска по дому и свободе становилась все сильнее, а надежд на то, что жестокие времена когда-нибудь изменятся, оставалось все меньше. Амерасу — Рожденная на Борту — знала все его сны. Но даже она, столь мудрая, столь много повидавшая, во многом была слепа. Может быть она неверно предсказала его судьбу?
Саймон и Бинабик вступили под кров теплого, освещенного многочисленными факелами Дома Расставания. В центральном зале собралась огромная толпа. Некоторые сидели прямо на полу, подстелив сложенные плащи и накидки. Это было первое настоящее пиршество за время тяжелых военных дней. В зале собрались все беженцы из Гадринсетта, лица их были радостными и оживленными. Кое-где Саймону приходилось останавливаться, выслушивать поздравления и заздравные тосты, так что только через четверть часа он достиг, наконец, главного стола — массивного каменного постамента, который служил еще древним ситхи. Здесь сидели принц Джошуа и его ближайшие соратники.
— Добро пожаловать, сир Сеоман, — сказал принц Джошуа, знаком указывая Саймону на место слева от себя. — Наши друзья, жители Нового Гадринсетта, приложили все усилия, чтобы сегодняшняя трапеза получилась роскошной и праздничной. Вот кролик и жареные куропатки; это, я так полагаю, цыплята; а вот отличная серебряная форель из Стефлода. — Последние несколько недель были относительно спокойными, но лицо принца показалось Саймону смертельно усталым и осунувшимся. — Приятного аппетита всем! Постарайтесь забыть, что нас ждет свирепая зима и мы будем жить впроголодь или сосать лапу, как медведи.
— Новый Гадринсетт, вы сказали? — спросил Саймон.
— Да, — с гордостью кивнула Джулой, — принц справедливо решил дать нашему лагерю имя этого священного места.