Утром 10 апреля в результате обходного маневра конно-механизированных соединений, фронтальной атаки пехоты и танков, а также активных действий партизан Одесса была освобождена от фашистских войск.
В открытых боях и путем диверсий партизаны и подпольщики Одесщины за период оккупации области уничтожили более 5 тысяч гитлеровских солдат и офицеров, 189 предателей Советской Родины; организовали 27 крушений воинских эшелонов с живой силой и техникой, в результате которых вышло из строя 16 паровозов и 241 вагон; взорвали 16 железнодорожных и шоссейных мостов; разрушили 82 километра телефонного кабеля; подбили и сожгли 2 тапка, 248 автомашин, 13 артиллерийских орудий; захватили 1059 винтовок и 62 пулемета, много другой военной техники и боеприпасов. Они спасли от угона в фашистское рабство до 20 тысяч советских граждан, предотвратили разрушение ряда предприятий и общественных зданий: школ, больниц, высших учебных заведений, театров и др.
Около трех дивизий держало фашистское командование для подавления партизан на территории так называемой Транснистрии.
На аллее Славы города Одессы рядом с именами героев Великой Отечественной войны на гранитных плитах высечено имя славного руководителя одесских партизан В. Д. Авдеева (Черноморского), отважного чекиста Героя Советского Союза В. А. Молодцова (Бадаева), юного партизана Якова Гордиенко и пролившего свою кровь на советской земле гражданина Чехословацкой Социалистической Республики антифашиста Яна Павлика.
Подвиги героев бессмертны. Они вдохновляют советских людей на достойное служение Родине.
Мы на своей земле (Г. Марцышек)
>* (Отрывки из книги. Печатается по изд.: Г. Марцышек. Мы на своей земле. Документальная повесть. Одесское областное издательство, 1958.)
Из глубины катакомб повеяло могильным холодом, затхлостью склепа. Осторожно переступая, я беспомощно шарила руками, пытаясь найти опору. Иван Никитович зажег лампу. Свет всполошил стаи летучих мышей. Сорвавшись с потолка и стен, они противно скрипели, проносясь над нами.
С каждым пройденным шагом температура все более понижалась, холод невольно заставлял поеживаться. На каждом шагу все новые и новые ответвления, идущие в разные стороны. Высокие и низкие потолки, казалось, вот-вот осядут многотонным обвалом. На дороге глубокие выбоины от колесной езды, кучки перегнившего конского навоза… И могильная тишина… Чем глубже спускались мы, тем удушливее становился воздух. Появился звон в ушах.
— Осторожнее! Возьми влево. Направо глубокий водяной колодец Бабия, — предупредил меня старик. Резко отшатнувшись, больно ударилась о стену узкого штрека. — Сейчас сбойка, — продолжал Иван Никитович, — нужно ползти.