В какой-то момент Эйлин Грей, вместо дома любви на двоих оказавшаяся в архитектурном салоне, собрала одежду и ушла, захватив с собой только маленький столик Е-1027.
Грей увлекалась работой и статьями Лооса, сторонника минимализма, чистых стен, полупустых комнат. В своей работе 1908 года «Орнамент и преступление» Лоос писал: «В основе потребности расписывать стены лежит эротическое начало. Современный человек, ощущающий потребность размалевывать стены, — или преступник или дегенерат».
После ухода Эйлин то ли по просьбе Бадовичи, то ли с его разрешения, Ле Корбюзье расписывает стены, корабль перестает быть чистым и белоснежным.
Эйлин приходит в ярость, пишет ему отчаянную открытку, называет происшедшее актом вандализма, она оскорблена.
На фресках — эротические сцены, иногда это двое любовников, иногда — то ли гарем, то ли бордель. На большой фреске в гостиной две обнаженных женщины с парящим между ними ребенком, у одной из женщин на груди свастика.
В 1948 году Корбюзье пишет в статье: «Дом, который я оживил своей росписью, был довольно мил и вполне мог обойтись без моих талантов. Для больших фресок были выбраны самые бесцветные и непримечательные стены».
Через несколько лет Корбюзье приобрел участок возле Е-1027, построил на нем свой знаменитый домишко «Cabanon», а после смерти Жана Бадовичи выкупил через подставное лицо виллу Эйлин Грей, он приходил туда, прокрадывался, его притягивало магнитом, он видел белый пароход на скале со своего крыльца, но жил у себя.
Потеряв жену Ивонну и любимую мать, он стал угрюмым, замкнутым и как-то сказал: «Как славно было бы умереть, плывя к солнцу».
Есть подозрение, что гибель Корбюзье во время одного из дальних заплывов в чудесный августовский день была самоубийством. Его выкинули волны на пляж под виллой, столько лет мучившей его. Он лежал, словно загорая на песке.
— Утоп утопист, — произнес за моей спиной Филиалов.
— Может быть, — сказала Тамила, — есть на самом деле кельтские чары, ирландское колдовство, существовал когда-то ирландский бог Тевтат, жертвы которому топили в воде, и негоже было сыну швейцарского часовщика оскорблять ирландку. В квадратном дворе Лувра греки посыпали гроб Ле Корбюзье землей с Акрополя, а индийцы окропили водой из Ганга. Корбюзье похоронили рядом с Ивонной на сельском кладбище Кап-Мартена неподалеку от его «Cabanon» и от белого дома Грей. Дом несколько раз переходил из рук в руки, последний хозяин был убит, зарезан в его стенах, после чего Е-1027 опустел и стоит по сей день заколоченным.
А теперь несколько слов о Лили Райх, женщине четвертого из «четырех великих», Миса ван дер Роэ.