— Да нет, — объяснила Даша. — Он вообще в Польше живет. А Светка с мамой здесь.
Мы с женой поглядели друг на друга.
— Может, и мне тоже в Польшу за подушечками? — усмехнулся я.
— Пожалуйста! — обиженно сказала жена. — Можем хоть и вообще развестись! Выменяю я себе комнатку в центре и буду жить припеваючи. Еще умолять меня будешь, чтобы зайти ко мне на чашечку кофе с коньяком.
— В таком разе, я думаю, придется приносить с собой не только коньяк, но и чашечку кофе!
Усмехаясь, мы глядели друг на друга, и вдруг резкая боль, почти забытая, скрючила меня.
— Чего это ты? — недовольным тоном спросила жена.
Я не ответил. Продолжая улыбаться, выпрямился. Но сам-то за эту секунду оказался совсем, можно сказать, в другой опере. Все понятно. Опять! Рецидив болезни! Какой-то я получаюсь рецидивист...
После завтрака, сказав, что помчался на работу, я пошел в поликлинику. И вот снова — выветрившийся почти из сознания медицинский запах, длинные унылые очереди с разговорами о болезнях. Что делать? В молодости мы все кажемся себе вечными и гениальными...
Нормальный ход человека: юность — семья — больница. Еще, кому дико повезет, — творчество. И мне повезло. Все-таки, положа руку на сердце, сделал кое-что — и в работе, и в жизни. О чем же, собственно, еще мечтать? Все нормально. Нормальный ход.
— У кого двенадцатый номерок?
— У меня! — ответил рыхлый мужчина.
Подсел я к нему, и тут же он с больничной непосредственностью стал рассказывать:
— Сейчас хирурги через какую-то трубу прямую кишку у меня смотрели... Говорят, какие-то полипы у меня там.
— Да?
— Я что думаю? Не рак ли это? Может, направление в онкологию у них попросить?
— ...
— Но маленькие, говорят, полипы. Ноль два на ноль два. А у вас, извиняюсь, что?
— Рак пальто!
Да-а. Веселая у меня теперь компания!
Другой мужчина, интеллигентный, элегантно одетый, к нам подсел.
— Я, собственно, не по своим делам сюда, — виновато улыбнувшись, говорит. — Насчет сына узнал.
— Ну и как?
— Считают, не больше трех месяцев жить ему осталось. Да сын и сам уже об этом догадывается!
— Ну... и как?
— Просит все, чтобы мы брюки ему шили с раструбами внизу, как модно сейчас. Мы шьем.
Было тихо, потом появилась маленькая красноносая уборщица, стала мести, стуча шваброю по ножкам кресел. Особенно она не усердствовала, половину оставляла — видно, процесс этот не особенно ее увлекал...
Двенадцатый номер, сидевший передо мной, вдруг стал изгибаться, сползать с кресла, болезненно гримасничать. Я хотел уже спросить его: «Что с вами?» — но тут он дотянулся до бумажки, оставленной возле его кресла, и щелчком подбросил ее в общую кучу...