Гляжу с изумлением, какой-то странный он выбрал туалет: резиновые сапоги, ватник, треух, за плечами мешок.
— Сидор Иванович, — не удержалась, — а почему вы так странно ко мне оделись?
— Я уважаю свою жену, — строго говорит.
— Понятно.
— Подчеркиваю, я уважаю свою жену!
— Зачем же, — говорю, — еще подчеркивать. Но вы не ответили...
— Мне не хотелось ее ранить. Я сказал ей, что уезжаю на охоту.
— Понятно.
— Я уважаю свою жену, но я люблю вас, люблю до безумия!
На колени упал, начал за ноги хватать.
— Сидор Иванович, — говорю, — успокойтесь. Вы же уважаете свою жену...
Уселся. Стал душу передо мной раскрывать.
— Конечно, теперь я только чиновник...
Я так понимающе кивала, хотя, признаться, не подозревала, что он, оказывается, мог быть еще и кем-то другим.
— А я ведь тоже когда-то играл на сцене.
— Когда? — дисциплинированно спрашиваю.
— Ну-у-у... давно! В школе еще! Помнится, ставилась «Сказка про козла», и я играл в ней заглавную роль.
— А-а-а... помню, — говорю. — Ну и умница козел, он и комнату подмел!
Кивает снисходительно.
— ...Ну и умница козел, он и дров нам наколол! Вообще чем больше я живу, тем яснее я понимаю, что только прекрасное — искусство, хорошее вино, женщины — помогает нам сохранять бодрость духа, оставаться молодыми, к такому я пришел выводу.
«Ну и умница, — думаю, — козел, он и к выводу пришел!»
Раскрыл мне всю свою душу и неожиданно прямо в кресле уснул.
«Да-а, — думаю, — замечательные у меня кавалеры!»
Часа через четыре просыпается, обводит комнату испуганным взглядом.
— Где я?
— Не знаю... — говорю. — Видимо, на охоте.
Тут вспомнил он все, встал.
— Жена моя, которую я безгранично уважаю, мучается, может быть, даже не спит, а я тут с...
Расстегивает вдруг мешок, вынимает половинки ружья, составляет...
— Сидор Иванович, — говорю, — за что?
Он бросил на меня взгляд — и скрылся в ванной.
«Господи, — думаю, — не права Наташка, он не на меня, на себя может руки наложить!»
Подбегаю, стучу. Распахивается дверь величественно.
— В чем дело?
— Сидор Иванович, — говорю, — вы что... Собираетесь выстрелить?
— Да!
— В... кого?
— Это абсолютно несущественно.
— Как?
— Я уважаю свою жену...
— Это я уже знаю...
— Если она обнаружит отсутствие пороховой гари на стволах — это может больно ее задеть. Где тут у вас можно выстрелить?
— Не знаю, — говорю, — как-то тут еще никто не стрелял... Может быть, в ванной?
— В ванной? — оскорбленно. — Ну хорошо.
Снова закрылся, а я уселась в ужасе в кресло, уши ладонями закрыла. Тишина... Тишина... Вдруг щелкает запор, Сидор Иванович вываливается.
— Ну почему, почему должен я перед ней отчитываться?