Как правило, мы практически ничего не помним о том, что с нами происходило, пока мы находились в операционной. Мы засыпаем, а потом приходим в себя и не пытаемся подробно анализировать то, что происходило в промежутке. Операционным медсестрам приходится видеть всякое. А между тем иногда здесь происходят забавные вещи: как-то раз хирурга и медсестру застали раздетыми в шкафу для постельного белья. Когда мужчинам делают малые операции, из-за действия анестетика у них возникает эрекция, и пенис то встает, то опускается с каждым движением скальпеля – часто в такт с музыкой. Гораздо позже я работаю с хирургом, у которого в самый ответственный момент операции спадают брюки, причем оказывается, что на нем надеты трусы с изображением Барта Симпсона. Одна из медсестер предпринимает неловкую попытку натянуть брюки обратно, а хирург кричит: «Оставь, оставь, пускай так!»
Но операционная – это еще и место, где жизнь и смерть пациента в буквальном смысле оказываются в руках других людей. По большей части все происходит, как задумано, но если что-то идет не так – это настоящая катастрофа. Иногда, если состояние пациента внезапно ухудшается, это организованное, спокойное, стерильное место превращается в зону боевых действий. Анестезиологи делают все возможное, чтобы предсказать, с какими группами пациентов могут возникнуть проблемы – с теми, что страдают ожирением, курильщиками, беременными женщинами и прочее. Хотя от неожиданностей никто не застрахован. Есть пациенты, которые утверждают, что во время операции находились в сознании, но не могли пошевелиться, – это явление объясняется тем, что их организм реагирует на обездвиживающее вещество, а вот сопровождающий его седативный препарат на них не действует. Есть пациенты, которые плохо реагируют на анестетики, в результате чего у них резко падает давление, а иногда и вовсе происходит остановка сердца.
Мне приходилось ухаживать за такими пациентами, которым уже после хирургического вмешательства говорят, что операция прошла не совсем гладко, но хирургу удалось стабилизировать ситуацию. Иногда медсестрам бывает сложно подобрать правильные слова. Клетка сердечной мышцы пульсирует в чашке Петри. Одна-единственная клетка. А в другой чашке Петри еще одна клетка сердечной мышцы, принадлежащая другому человеку, пульсирует в другом ритме. Однако если эти клетки соприкоснутся, они начнут биться в унисон. Врач может объяснить это с точки зрения науки. Но медсестра знает, что языка науки здесь недостаточно. Фразу «Ваш муж / жена / ребенок трижды умирал во время операции, но сегодня удачный день, и с помощью большого количества электричества и нескольких компрессий грудной клетки, которые наверняка сломали ему/ей пару ребер, мы смогли его/ее вернуть» операционная медсестра переводит на понятный нам язык. Вот такая странная поэзия.