– Поехали! Они отправились вон к тому порталу, через этот обратно не вернешься, он односторонний. Да, на всякий случай – избегайте солончаков – там, под землей, очень неприятные твари живут.
– Воздух какой… – проговорил Кузьмич и засмеялся. – Не пугай, Санька! Это ж так здорово – еще один мир!
– Да я разве спорю!
Я тронул «УАЗ», поправив бейсболку. У меня с детства большая голова после рахита, не всякая шапка налезет. В школе даже Головастиком дразнили. Может, того бандоса, что Саула пытал, тоже в детстве заставляли рыбий жир пить? Ух и гадость…
Взревывая мотором, машина двинулась склоном бархана. Песок был рыхлым, но его скрепляли корни росохватки – это растение высовывало побеги из песка лишь ночью, когда холодало. Корневая система у росохватки напоминала рыбачью сеть, да в несколько слоев, скрытую под тонким слоем песка, – утренний туман поглощался, впитывался миллионами корешков-волосков.
Хочешь жить – умей вертеться.
Обвалив верхушку бархана на такыр, глинистую плешь между наносами песка, всю покрытую растрескавшейся грязью, мы добились того, что из глубины показался хватун, расщеперивший свои челюсти.
– Кушай, не обляпайся! – крикнул Эдик.
Лахин чувствовал себя ребенком, очутившимся в «Детском мире», где никого нет, – играй, с чем хочешь, трогай все, что нравится!
Мы проехали около половины пути до второго портала, когда целая вереница длинноногое показалась из-за дюны. Их конечности сновали бешено, будто шатуны, едва касаясь взрываемого песка. Скользя по склону, стая развернулась в цепь и бросилась на «УАЗ», быстро, очень быстро взбираясь по песчаному откосу.
– Огонь! – крикнул я, выжимая педаль газа. – И берегите патроны!
Кузьмич вскинул винтовку, одним выстрелом снимая длиннонога посередине цепи, которая помалу заворачивалась в скобку.
– Эдик, крайних снимай!
Лахин дал очередь. Пули, в основном, пускали фонтанчики по гребню, но парочка достала-таки и любителей человечинки – одному «пауку» перебило ногу в суставе, брызгая зеленой гадостью, а другому разворотило весь низ брюшка.
Матерясь, Бунша привстал, стреляя у меня над головой, – в ушах зазвенело – но мимо. Подскакивавший «уазик» не слишком способствовал меткости. А длинноноги наседали, догоняя и окружая машину, – пять тварей заходило справа, если я правильно сосчитал, а еще три бестии пылили слева.
Они мчались с каким-то неприятным хрустом, будто великан какой комкал листы плотной бумаги. Ноги у «пауков» так и мелькали, а две передние они держали на весу, сгибая и вытягивая, готовясь уцепиться, схватить, сдернуть, навалиться…