– Не все ж тебе одному хабар грести! – парировал Бунша.
Огромный гулко загоготал и с размаху шлепнул своей пятерней о бригадирскую ладонь.
– Гляди, Кузьмич, – вот с того краю дома проверены, двери мы уже навесили, осталось только свет провести. Генератор захватили хоть?
– Обязательно. Ты лучше скажи, Коротышка, где вы сейчас шаритесь, чтобы на ваши морды не натыкаться.
Коротышка хохотнул и обвел рукой западную часть площади.
– Мы вон в тех кварталах роемся, а вы можете на востоке искать. Или, если хотите, на севере.
– С востока тогда начнем. Ну, что здесь окон нет, я уже понял. А двери? Они что тут, вообще не закрывались?
– Да не-е… Были тут двери. Такие мембраны полупрозрачные. Я так понял, они то стягивались, то лопались, когда пропускали хозяина или гостя. Так когда это было-то! Кое-где еще попадаются ошметки, вы их собирайте – научники все еще надеются понять, как эти перепонки работали. А мы однажды даже целую нашли!
– Да ну, целую…
– Я тебе говорю! – с силой сказал Коротышка. – Только посередке дыра такая была, овальная. Ну, мы ее сфотали, а через секунду она рассыпалась в пыль! Да, а фотик взяли?
– Взяли, взяли…
– Ну, тогда заселяйтесь!
– Вот спасибо! – сказал Бунша, напуская яду в голос.
И пошли мы заселяться. Все были взбудоражены и постоянно вертели головами, словно хищников высматривали. Кузьмич каждому по «сто третьему» выдал, так что мы шли, как взвод автоматчиков.
Дом, вернее, бункер, который мы выбрали для проживания, стоял с краю восточного прохода. Обычный для мангиан треугольный проем был грубо разломан в обычный квадрат и укреплен каркасом из уголков. На каркас навесили металлическую дверь с крепкими засовами и амбразурой. Дот.
– Тука! Саня! Пробегите доверху, проверьте, не забежал ли кто.
– Понял, – сказал я и махнул рукой цвергу: пошли, мол.
Тука заробел сперва – все ж таки жилище достославных предков, почти полубогов! – но справился с собой.
«Калаш» ему не полагался, но цверг мастерски владел своей духовой трубкой – с двадцати метров мог попасть в глаз упырю, а стрелки, выточенные из пустотелых шипов дерева вилофит, несли такую порцию яда, что хоть на слона ходи.
Посвечивая фонарем, я вошел в бункер. Планировка простейшая – одна или две комнаты с одной стороны, пандус наверх – с другой. Почему пандус – понятно, даже за тысячу лет ступени стешутся до основания, а за десять тысяч?
В обоих помещениях было совершенно пусто. Поднявшись на второй этаж, мы с Тукой оказались в общем зале, где ничего не было, кроме кучи пыли.
– Посвети, – сказал я Туке, передавая фонарь, и опустился на колено.