Сам Колян присел поодаль и лениво строгал палочку для еды – потерял вилку, растяпа. Бунша жевал сухарь, а я, пользуясь случаем, чистил пистолет. Даже каждый патрон протер.
Неожиданно пролегла тень. Я поднял голову и увидел черный силуэт, узнавая Ручина.
– Могу? – испросил позволения Саул в манерах колхозного крестьянства.
– Падай, – ответил Бунша.
Фермер присел рядом с ним на колоду – все, что осталось от ствола, – и сказал:
– Ты – Кузьмич, верно?
– Верно, – подтвердил Бунша.
– Вот что, Кузьмич, завтра мы прибудем на плантацию. У меня в каждой машине есть старший, бригадир то есть, из моих людей. В каждой, кроме третьей. Будешь над своими бригадиром.
Бунша пожал плечами. Это не было повышением, скорее уж использованием по принципу «кто везет, на того и грузят». А у нас разве выбор есть? У «совка» или у бомжа, попавшего в «оргнабор»?
– Мои обязанности? – отрывисто спросил Кузьмич.
– Следить, чтобы не отлынивали. И чтобы не всех съели. Шутка!
– Понял.
Саул кивнул и веткой нагреб на плод маха углей.
– Работа у нас простая – вырубать деревья и корчевать пни, – неторопливо говорил он. – За три дня вся эта полудревесина высыхает, и ее сжигают. Перепахивают деляну, роют ямы, удобряют – и шарятся по лесу, чтобы отыскать мелкие махи и броты. Выкапываем их, пересаживаем, а месяца через три снимаем плоды. Все просто.
– Проще не бывает, – согласился я.
– Не журысь, как наш повар выговаривает, – сказал фермер с улыбкой. – Отработка быстро пройдет, да и научишься многому.
– А чего так далеко на север забрался? – прищурился Кузьмич.
– А нам, тем, кто на фронтире целину осваивает, координатор приплачивает, – усмехнулся Саул. – Любит он, чтобы территория колонии росла не по дням, а по часам, а совков чтоб до самой тундры отжимали. В принципе, той приплаты – фиг да маленько, просто дикие махи, что по лесам растут, только тут и остались. Пересаживаешь – и в тот же год урожай. А разводить их долго, лет пять уйдет, вот и кочуем. Да и сложно стало плантатору, если он близко к Новому Киеву – гвардия шалит.
– Как это? – не понял я.
– А так! Являются с оружием на ферму и говорят: налог плати! Натурой. Будешь возмущаться, отберут половину урожая, еще и накостыляют.
– Это не налог, – наметил я улыбку, – это рэкет.
– Во-во… – проворчал Саул. – Рэкет и есть. Ты не слушай эти сказки про Великого и Ужасного координатора, который глянет на тебя, а ты и писаешься с почтения. Фигня все это! Хреновый из него вождь. Люди сами друг за друга держатся, выживать стараются вместе. Да и гвардия не его вовсе слушается, а своих командиров. Не зря ж они этот дурацкий переворот затеяли! А отцы-командиры подчинялись Грабарю лишь потому, что это им выгодно. Нефть, лес и артефакты на Землю шли через Грабаря, а оттуда, с той стороны, все, чем живут здесь, – от спичек до компьютеров. Он посредник был, и так всем проще – и гвардейцам, и нефтяникам, и лесовикам, и сталкерам, и фермерам. Ну, и этим, олигархам хреновым. Вот только у какой-нибудь, там, «Манга ойл» или «Эксплолеса» есть и собственные охранники, а сталкера поди поймай – сегодня он здесь, завтра – бог весть. Фермеры же, как ни крути, к земле привязаны. Куда он с плантации денется? Вот и являются «невежливые люди»… Я-то еще ладно, у меня зять – полковник гвардии, а остальным каково? Нет, есть, конечно, крупные фермеры, а у них – «стреляющие фармбои». Этих тоже не трогают, а вот мелких трясут и трясут…