А Владимир, казалось, забыл уже про недавний разговор и вертел в руках книгу «Розы в кредит».
— Ты это читаешь? Нравится?
— Пока интересно.
Он помолчал, продолжая стоять спиной к ней.
— Сейчас многие увлекаются Ремарком, — проговорил он вяло, словно мимоходом о чем-то пустом, не стоящем внимания.
— Кем?
— Ремарком. Эрих Мария Ремарк. Не читала разве? Сейчас это очень модный писатель. Он нравится откровенностью. Жизнь у него не выдуманная, а как есть. И герои не сверхчеловеки, а обычные смертные, которым не так уж много надо для счастья.
Ника глядела в сильную спину его и пыталась понять, зачем он пришел. Словно угадывая ее мысли, он повернулся по-военному четко и быстро, метнул в нее дерзко-бесстыдный взгляд.
Она опять почувствовала растерянность и тихо произнесла:
— Что ты так смотришь?
Усмехнувшись, он оглядел ее всю, как бы раздевая, и равнодушно сказал:
— Могу принести Ремарка.
— Принеси.
…Через некоторое время, когда Ника уже прочитала принесенную Владимиром книгу, он снова пришел к Филатовым и между прочим спросил о Ремарке:
— Что скажешь?
— Захватывающе! Я так переживала! И какие сильные, смелые мужчины! А как они любят женщин! На все для них готовы.
Она все говорила с восклицаниями и вздохами.
Владимир пояснял:
— Ремарк показывает в героях общечеловеческое. Он не зовет в космос, он зовет к жизни ради жизни. И всем, кто потерял идеалы и веру в идеалы, герои Ремарка родные, понятные. Но ты-то почему так поддалась ему? Тебя жизнь не обманула, не истрепала.
— Мне просто интересно было узнать иной мир, иных людей.
— Хорошо, если это только любопытство, — ответил он тоном старшего.
— А если это сильное увлечение?
— Надо избежать его.
— Почему?
— Герои Ремарка — люди с опустошенной душой. А это страшнее всего.
Покровительственный, поучающий тон Владимира Ника воспринимала доверчиво, почти с благодарностью. Давая яд, он предупреждал, что это опасно, зная заранее, что Ника попробует его. Она же считала, что он поступает, как друг, бескорыстно желая только добра. И каждое слово Владимира западало в душу Ники, и мысли его были для нее откровением.
Впервые за время их знакомства разговор принял слишком серьезный характер. Жбанов стал грустно-сосредоточенным, напряженно-собранным. Ника с удивлением отметила это про себя и чутьем уловила, что не такой уж он благополучный, каким кажется и каким видят его люди. И в ней невольно зарождалась жалость к нему.
Слова его были просты, но в интонациях, в паузах звучала немая боль.
— Бойся потерять душу. Без опоры нельзя жить, — говорил он, веря в искренность своих наставлений и желая как можно сильнее разжалобить девушку.