— А ты проверила это?
— Два раза. Однажды видела, как врач женщину с распоротым животом спасала, другой — с Агашей. Мне так жалко, так жалко!
— Это не то. Ты способна на сострадание. А склонность?.. Это не только желание делать что-то, но проявить способность делать лучше всего именно это, а не другое.
— Мне кажется, я люблю медицину.
— Опять не то. Я, например, очень люблю поэзию, но склонности к писанию стихов у меня нет.
— Как же мне узнать, к чему я склонна?
— Не знаю. Бывает, проживет человек жизнь, не обнаружив склонности ни к чему. А бывает, склонность в детстве проявится. Пробуй, берись за всякое дело — поймешь.
Долго после этого Ника думала над тем, что сказал Жбанов, и с грустью поняла: «У меня, наверное, нет склонности ни к чему… Как у Славки. А может, все мы, деревенские, такие?»
Как-то она спросила Алексея Венкова:
— У тебя есть к чему-нибудь склонность?
— Люблю создавать что-нибудь осязаемое. Попадет мне в руки болт с гайкой, и я любуюсь им, как он сделан. Меня интересует любая вещь, сделанная человеком. И хочется самому сделать так же. И чего я только не делал из дерева, из металла!
— А ты рисовать любишь. Это ведь не материальное.
— Живопись — искусство, но картину можно держать в руках. Или скульптура? Архитектура? Тут духовное и материальное слилось. Люблю я театр, но нисколько не хочется мне быть артистом или режиссером. Люблю музыку, а научиться играть меня не тянет. Поняла? Ну, совсем не тянет.
— Приблизительно. Чудные вы с Володькой. Или очень умные.
Венкова она понимала больше, чем Жбанова, и казался он ей проще. Плотничает — и все тут. А Жбанов был и старше, и опытнее, и загадочнее.
Заметила Ника, что по мере того, как углублялось их знакомство, менялось отношение к ней Владимира. Шутливость, легкость в обращении сменялись спокойной вежливостью, бережным обращением. Это ее немного задевало.
Подумав, что у Владимира есть девушка в городе, Ника однажды спросила:
— Володя, ты любил?
Он подумал.
— Пожалуй, нет.
— Почему же так неопределенно?
— Было увлечение. Сильное. Зашло далеко. Но оказалось, что это не любовь.
— А как узнать, любовь это или увлечение?
— Настоящая любовь бывает один раз и на всю жизнь. Если даже она безответная… Ты как-то восторгалась героями Ремарка, их любовью. Это — не любовь, это любвишка. Настоящая любовь жертвенна.
Не раз они касались этой темы. По совету Владимира она читала русских классиков и постепенно, по зернам, в душе ее начинали прорастать новые чувства, они звучали, как тугая струна, — свежо и сочно, рождая неведомые прежде ощущения жизни, а это подстегивало ее ум, заставляло думать обо всем трезво.