— Вот заведующая Анна Семеновна, — представил ее Снегиреву Венков. — Она нам все покажет, все расскажет.
— Ну что же, — начала Анна Семеновна. — У нас свиньи крупной белой породы.
— Извините, — остановил ее Снегирев. — Это я вижу. Скажите, как прошел опорос?
— Хорошо. В среднем на матку девять поросят.
— Все уцелели?
— Нет. Трех поросят придавили матки во время кормления. А больше гибели не было. Так что за два опороса в год надеемся получить от каждой матки по восемнадцать-двадцать поросят.
Анна Семеновна отвечала торопливо, волнуясь. Венков жалел ее, но Снегирев спрашивал не его, и ему оставалось лишь сочувственно смотреть, как порозовело лицо женщины, выдавая нервное напряжение.
— Маловато. В некоторых колхозах около тридцати поросят на матку.
— У нас одна рекордистка пятнадцать штук принесла.
Задавая вопросы и вслушиваясь в ответы Анны Семеновны, Снегирев смотрел на свиноматок, на подстилку, на кормушки, на корм, нагибался и чесал у животных загривки.
— В каком возрасте сдаете свиней?
— В семь-восемь месяцев.
— Каким живым весом?
— Семьдесят с небольшим кило.
— Много недодаете мяса и недобираете денег. Можно выкормить на девяносто, а то и на сто кило.
— От кормов зависит.
Венков заметил, как нервное напряжение Анны Семеновны сменила горечь.
— Говорили, в газетах писали, мол, будем кормить скотину зерном, будем превращать зерно в мясо. — В повышенном голосе женщины звучал упрек. — А что получается? Зерна-то людям еле-еле, а скотину кормим тем, что бог послал.
Чувство неловкости выразилось на лице Снегирева.
— Не обижайтесь! — сказал он. — Простите меня. Я лишь говорю о потерях, но не по вашей вине. Покажите поросят.
В отделении молодняка Снегирев разглядывал животных с прежним вниманием.
— Хороши! Чистые!
Беленькие поросята лежали, зарывшись в солому и выставив пятачки или задки с колечками хвостов.
— Тут хозяйничает вот она, — заведующая показала на Дашу, прислонившуюся к столбу. Даша поклонилась, а Снегирев поздоровался с ней за руку. — Чуть не сбежала от нас. Может, еще сбежит.
— Анна, как не совестно тебе! — Бархатистые щеки Даши заалели, глаза заблестели, как мокрые ягоды терна.
— Ну, ладно, ладно! — виновато ответила Анна Семеновна. — Понимаете, у нее муж на военной службе, уже увольняется, все писал, чтобы в город переехать. Она колебалась.
— Колебалась, да не сломалась, — с улыбкой возразила Даша. — Скоро приедет муж, и будем тут жить.
— Интересно, почему вы отказались уехать в город? — спросил Снегирев.
— Да я деревенскую жизнь люблю. Просторно тут. А в городе тискаться в трамвае, в очередях в магазинах, на улицах тебя зашпыняют, везде теснота. А у нас идешь — никто тебя не толкнет, не заденет, видишь, как трава из земли лезет к свету, как яблоко наливается, хлеба зреют…