Подобного рода предложения иногда делались участникам сражений между небольшими отрядами, воюющими на стороне противников, и такие случаи действительно имели место, в их числе знаменитая «Битва тридцати» при Плоермеле в Бретани между французами во главе с Бомануаром и отрядом из тридцати человек, англичан, бретонцев и немцев, под командованием некоего Бамборо. У Фруассара английский капитан восклицает перед началом битвы: «Так давайте же здесь испытаем себя и свершим столь многое, что люди будут говорить об этом в будущие времена в усадьбах и дворцах, в общественных местах и всюду по всему миру»; однако далее хронист говорит и о том, что «одни увидели в этом отвагу, а другие сочли это позором и чрезмерной самонадеянностью». Подобные вызовы соответствовали духу традиции, в рамках которой война рассматривалась как серия единообразных столкновений, проводимых таким образом, чтобы дать возможность проявить свою отвагу отдельным участникам-рыцарям. Лобовая схватка считалась самым беспристрастным судом, и во время осады Кале Вильгельм д'Эно предлагал заключить трехдневное перемирие, чтобы соорудить мост, который позволил бы английским и французским войсками встретиться в битве. Не стоит и говорить, что его совету никто не последовал. Таким образом, в тех случаях, когда рыцарственное мировоззрение влияло на ход военных действий, оно препятствовало эффективному ведению войны; оно делало акцент на манере совершения тех или иных действий, а не на их итоге, на славе, а не на «результатах».
Мы видели, что англичане во многом были обязаны своими победами в великих сражениях при Креси, Пуатье и Азенкуре использованию с грамотно выбранной оборонительной позиции неблагородного оружия, длинного лука, против рыцарского способа атаки, конного натиска. Использование спешенных тяжеловооруженных воинов, все более разнообразное применение пушек и рост их значения, увеличение стоимости военного снаряжения и окончательное превращение пехоты в основную тактическую силу нанесли урон военной монополии рыцарского сословия и сделали бессмысленными рыцарственные условности. Кроме того, характер грабительского похода (chevauche), по самой своей природе, был противен духу рыцарства.
Уже сам факт, что многие отправлялись на войну ради получения денежного вознаграждения, противоречил рыцарским идеалам. Получение выкупов и приобретение добычи в действительности составляли подлинное содержание войны. Воин эпохи позднего средневековья редко сражался исключительно во имя короля и чести, либо ради достижения славы, не говоря уже о бессмертии. Он сражался ради самого себя, так как прекрасно знал, что война, и в особенности удачная война, может быть очень выгодным делом. «