они продолжают рассеивать повсюду яд своих заблуждений, извращают Божье благовестие, выводят людей из канавы папства лишь для того, чтобы утопить их в другой канаве, – а он не сможет больше им противиться! Еще Лютер просил всех, кто стоял вокруг его одра, быть свидетелями: перед смертью он не отрекается ни от чего, что писал против папы о покаянии и об оправдании.
Однако Лютер не умер. Уже на следующий день он смог встать с постели и поужинать. Но внезапная болезнь эта глубоко его потрясла и надолго оставила на нем свой след – две недели после этого он не мог ни читать, ни писать.
В сущности, весь август и добрую половину сентября Лютер продолжал болеть – и не был самим собой. Во время нового приступа Anfechtungen он решил, что потерял Христа, что падает прямиком в лапы к дьяволу, в пучину греха и богохульства, – однако верил, что его поддержали горячие молитвы друзей, так что каким-то чудом он все же не погиб окончательно. Эти приступы Лютер счел делом рук нечистого; позднее он признавался, что никогда в жизни не испытывал таких страданий.
2 августа он писал Меланхтону, бывшему в это время в отъезде:
Больше недели швыряло меня туда и обратно, в смерть и в ад, так что я все еще совершенно обессилен и дрожу всем телом. Я совершенно потерял Христа и с головой погрузился в бурные потоки и бури отчаяния и богохульства. Однако, подвигнутый молитвами святых, Бог сжалился надо мной и извлек мою душу из глубочайшей пропасти ада[449].
Современному человеку трудно понять как сами страдания Лютера, так и то, какой смысл имели они для него. Нас соблазняет мысль, что он просто страдал от депрессии, вызванной химическим дисбалансом в мозгу или еще какими-то чисто химическими причинами, а все остальное, следовательно, просто себе придумал. Но сам Лютер был убежден, что вел духовную брань, что на него нападал враг душ человеческих, – и надо признать, что в этом его убеждения не отходят от стандартов христианской веры. Рассказов о столкновениях людей с бесами множество – от новозаветных чудес Иисуса до современных случаев экзорцизма; и само постоянство этой темы, как и сходство деталей в разных историях, свидетельствует о том, что версию «духовной брани» стоит как минимум принимать всерьез.
Смущает нас и признание Лютера в том, что, если бы не молитвы его друзей, он, весьма возможно, потерял бы веру и погиб навеки. Но это вполне соответствует его богословским взглядам: не сами мы поднимаемся на небеса, нас туда возводит Бог. Все, что требуется от нас – вера; и самой скромной веры, с горчичное зерно, уже достаточно. Но вот и более сложная мысль: даже если веры нет в нас самих – может помочь вера родных и друзей. Лютер говорит, что молитвы друзей поддерживали его, когда он не в силах был поддерживать себя сам. Это согласуется с его учением о том, что наши молитвы за младенца предоставляют его Богу, что нашей веры достаточно для того, чтобы открыть младенцу, не умеющему еще ни говорить, ни молиться, великий поток Божьей милости.