Амори размышлял. Кормак Фицджеффри был жестоким и очень странным человеком, управляемым темными страстями и яростной ненавистью. Он родился и вырос в мрачной стране, где самое жестокое насилие было необходимо для выживания; несмотря на это, он никогда не забывал о долге благодарности. Этой ночью Амори спас Кормака от турецкой стали; затем он подумал, убил ли Кормак Сулейман-Бея, руководствуясь ненавистью, которую они оба испытывали к нему. Конечно, он никогда не узнает об этом. Если Кормак и обладал какими-то нежными чувствами, правда заключалась в том, что он ревностно прятал их в глубинах своей темной кельтской души.
— Не совсем друг, — наконец сказал Амори. — Он пытался задушить меня. Но я не считаю его врагом, так как он спас Зальду от турок и привел ее в мой замок. Кроме того, о великий шейх, он убил Сулейман-Бея, который, несомненно, заставил бы вас соблюсти соглашение, которое никому бы из нас не пришлось бы по душе…
— И мне меньше всех! — прервала его Зальда.
Абдулла бин Керам взглянул на молодого французского рыцаря с искренней благодарностью, как вождь на вождя, а его дочь счастливо бросилась в объятия Амори.