– Ева станет твоим новым другом, – говорит отец и только тогда замечает, куда переместилось мое внимание.
– Не оглядывайся назад, – бубнит отец. Мы стоим у дверей лифта, ожидая его прибытия. – Это твой единственный шанс на лучшую жизнь. Когда-нибудь ты скажешь мне «спасибо». За то, что вытащил тебя отсюда.
– Я хочу к маме. – По тому, как дрожит мой голос, я понимаю, что плачу. Реву. – Я хочу к мамочке!
– Ты больше никогда не увидишь эту женщину, и это тебе точно не понадобится там, куда мы направляемся. – Он дергает за серебряный крестик, и цепочка рвется, падая с моей шеи. – Глупая вера глупой женщины. Чтоб я больше о ней не слышал.
Ева!
Я резко приподнимаюсь. Мне холодно. Щеку саднит, как будто мне надавали пощечин. Зрение размыто и бесцветно, но я различаю Хартмана, склонившегося надо мной, с поднятой рукой. Его губы шевелятся, но я не слышу ни слова из-за звона, что вибрирует в черепе.
Он замахивается и хлещет меня по лицу. Щеку обдает огнем.
– Брэм! – шепчет он в панике. – Брэм, если ты сейчас не очухаешься, я вызываю врача.
– Н-нет… – бормочу я, отдирая от пола свое холодное липкое тело. – Ничего не нужно. Я в порядке.
– Ой ли? – сомневается он.
В порядке ли я?
Что, черт возьми, со мной приключилось? Цвета медленно возвращаются, и с каждым оглушительным ударом пульса в ушах я чувствую, что прихожу в себя.
– Просто сделай несколько глубоких вдохов и выпей это. – Хартман протягивает мне фляжку. Не колеблясь, я делаю глоток, и огненная жидкость обжигает горло. Я тотчас все выплевываю.
– Что это? – Я возвращаю ему фляжку.
– Чай. – Он пожимает плечами.
– Мог бы предупредить, что кипяток!
– Извини. Я просто подумал, что это поможет тебе успокоиться.
– Я что, вырубился? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.
– Понятия не имею. Знаю только, что ты сбежал, как только увели Еву. Когда я пришел сюда, дверь была заперта, так что мне пришлось снова взламывать код. Наконец открываю дверь, захожу – ты валяешься на полу, закатив глаза, и бормочешь всякую чушь. – Он отхлебывает чай. – Черт, и впрямь кипяток!
Я даже не спрашиваю, что за чушь бормотал. Не потому, что боюсь услышать ответ – просто и так все знаю. Последнее, о чем я думал перед тем, как отключился, и первое, о чем подумал, когда пришел в себя, это…
Ева.
Живот сводит судорогой, и в следующее мгновение к горлу подступает все содержимое желудка. Я вываливаю его прямо на пол. Хартман вовремя успевает отскочить в сторону.
– Что за хр… – Ему не удается закончить мысль, прежде чем случается второе извержение из моего рта.
– Фу! – Он протягивает мне полотенце.