Директор, напротив, ничуть его не жалел. Он заявил, что это же чистой воды похабщина, когда женщина, руководитель бригады социалистического труда, воображает себе руку мужчины, но не собственного мужа, на всевозможных частях своего тела. То есть воображать себе она может что хочет, но говорить об этом не должна. Дельный завотделом обязан был это предотвратить. И хотя мой зав клялся, что невиновен, и требовал моего наказания, но повышение, которого он давно ждал, отложили. В этом увидел препятствие для своей карьеры прежде всего его заместитель.
Заместитель считал себя человеком, сведущим в искусстве. Он, заявил зам, не находит в моих стихах никаких конструктивных элементов. Занимаясь периферийными проблемами, я только отвлекаю читателей от необходимой нам повседневной полемики. В моих стихах нет ничего нового, и они вовсе не эстетичны. Обо всем этом можно прочесть у классиков, но у них сказано гораздо лучше.
Неожиданно к нам в гости нагрянули мои родственники из Мекленбурга и Тюрингии. Мы виделись редко. На праздниках совершеннолетия и на серебряных свадьбах. В промежутках они ремонтировали свои дома и покупали новые ковры.
Мой старший брат, инженер, человек с чувством собственного достоинства, часто замещал технического директора. Книги, стоящие в его стенке, он получил либо по случаю конфирмации, либо как награды. Он изредка брал их в руки, читал посвящения и растроганно ронял:
— Как бежит время!
Мой младший брат, агроном, вздыхал:
— Откуда же людям нашего круга взять на это время?
Он говорил «людям нашего круга» с явным оттенком гордости.
Мои братья были самыми работящими людьми, каких я знала, и я испытывала к ним глубокое уважение. Они церемонно сидели в моих креслах-вертушках, упираясь чуть коротковатыми руками в колени, и рассуждали о будущности своих детей. Признаюсь, прошло довольно много времени, прежде чем я поняла, какое все это имеет ко мне отношение и что будущность их детей ставится в прямую зависимость от меня.
— Скажи сама, — вздыхала моя невестка, — кто может себе позволить в анкете тетушку, пишущую стихи?
Меня стала мучить совесть, выходит, я создаю людям, мне близким, подобные трудности. Я испытывала какую-то гнетущую неуверенность. Кое-кто из знакомых вдруг перестал узнавать меня. Я все время ждала, что моя дружеская предупредительность встретит ледяную холодность. Завотделом, его заместитель и директор внимательно следили за мной. Они не скрывали своего подозрения, что я не выкладываюсь на работе. Я была уверена, что однажды они застукают меня на каком-нибудь упущении. Но внутренне я была непоколебимо тверда, я знала, что выбора у меня нет.