«Пойдем!» Как хорошо начался этот вечер и так же хорошо мог закончиться. Мы пошли бы, а когда остались вдвоем, я сказала бы ему «ты», и все сразу стало бы просто.
Но музыка играла, веселье вокруг продолжалось, и ноги ничего не хотели знать о моих горестях. Я вдруг обнаружила себя в центре зала, наши стоят вокруг и хлопают, а я танцую — один танец, другой…
В двенадцать часов официант принес шампанское, снова шампанское, как после окончания двенадцатого класса, а Кристль достала спрятанные под столом цветы. Я хотела чокнуться с доктором Эмом, спросить его: «А помните?..» Двадцать семь женщин и восемь мужчин выстроились в очередь, все хотели меня поздравить. Последним был Эм. Он почему-то разыграл целый спектакль: присел на корточки, взял Рози за руку, как маленький мальчик, и тоненьким детским голоском пожелал мне счастья в новом жизненном году.
Я вдруг почувствовала себя совершенно трезвой и внимательно посмотрела на него. Эм выпрямился и, смущенно улыбаясь, пробормотал:
— Вас поздравляло столько народу, что я просто боялся затеряться в толпе поздравляющих.
Заиграла музыка, все пошли танцевать, и Эм тоже. Я снова была одна, и мне казалось, что я одна в целом мире.
Как же трудно найти дорогу друг к другу! Манеры, привычки, склонности, поступки — все это сложнейший шифр, ключ к которому искать бесполезно. Случается, что этот ключ сам оказывается в твоих руках. Что же, значит, ваши шифры сходны, только и всего. Желания, надежды, разочарования, успехи, восторги, неудачи — все плохое и хорошее в жизни человека формируют клише, рождают ассоциации, благодаря которым воспринимается чужой язык, чужое поведение.
— Шампанское кончилось, — с разочарованием констатировала Эльфи. Милейший доктор Оме снова пригласил меня. Эм и Элли танцевали рядом. Я болтала без умолку. Оме прижимал меня к себе, и мы оба весело смеялись. Наконец танец кончился, все вернулись за столики, и тут я услышала:
— А наш Эм ушел, и не один.
Раздались смешки, и я скривила рот в какое-то подобие ухмылки, даже губам стало больно.
Все, что было дальше, помню смутно. Уборщица в туалете, которой я сую чаевые, увещевания Эльфи. Большинство наших продолжало веселиться, оставалось и несколько преподавателей. Я тоже ни за что не хотела уходить, но Эльфи силой усадила меня в такси. «Вилли Бределя, тридцать два», — крикнула она шоферу.
Потом я на заднем сиденье, обиженная на весь мир, а шофер повернул зеркальце и смотрит на меня. Кажется, я произнесла перед ним целую речь, продолжая свой разговор с доктором Эмом, рассуждала о проблемах личности в нашем обществе, о факторах, влияющих на ее развитие, о коллективе и индивидууме, об этике — вообще обо всем том, о чем мы говорили с Эмом в начале вечера.