Так мы дошли до песни «Распустилась роза на моей сторонке лужицкой» и пропели уже несколько фраз, а Матей по-прежнему изображал на своем лице глубоко печальную мину, которая нужна была для предыдущей песни. Я прошипела ему:
— Ну черт тебя побери, певец ты или клоун…
Вышло довольно громко, и Янтца закричал из зрительного зала:
— Кравцец, вы, однако, на репетиции, чего это вам взбрело в голову болтать посреди песни, уж не мизерные ли ваши успехи вскружили вам голову?!
Янтца, когда бывал не в духе, обращался к хористам по фамилиям, и этаким издевательским тоном. Не ко всем, правда. К фрау Шустер, например, он не решается так обращаться, непременно будет море слез, к здоровяку Киндерману тоже — тот одним своим взглядом может сразу осадить Янтцу.
Взглянув на часы, Янтца решил, что на сегодня хватит, и подозвал нас к себе. В сентябре, объявил он, предстоит большая гастрольная поездка в Италию, но поедут не все, а только часть коллектива, всего 40 человек; разумеется, вся танцевальная группа и часть хора. Он выразительно посмотрел на Лейлу, стало быть, ей билет на самолет обеспечен.
В раздевалке мы заговорили все разом и наперебой. О значительных поездках мы, как правило, узнаем по крайней мере за год — так, в прошлом году мы были в Марокко и Тунисе — 14 дней, годом раньше в Балканских странах, и уже четыре года все идет разговор о Японии.
Тем временем явился толстяк Яуэр и стал предлагать помидоры из своей теплицы.
— Что пение, — бормотал он, как всегда, — сколько ни пой — денег не напоешь, — и заломил довольно высокую цену. Но в городе ведь простоишь за ними час, подумала я, и взяла три фунта.
Наконец раздевалка опустела, а я все сидела в своей майке и юбке. Не знаю, что побудило меня снова вернуться в зал. Осветители уже выключили прожекторы, слышно было, как они переговариваются и двигают чем-то за сценой.
Округлив руки, я выбежала на середину сцены, попыталась сделать несколько вращении, пируэтов, горизонтальный вис — все, в чем упражнялась когда-то ежедневно. Мне стало тоскливо; я попробовала сделать еще две-три фигуры и совсем скисла.
— Партнер тебе не нужен случайно? — Матей стоял в кулисах и смотрел на меня, на лице его кривилась усмешка. Я смутилась, оттого что он застал меня за этим занятием; мне стало неловко за свои жалкие попытки в хореографии.
Я показала, что и как ему следует делать.
Кончив пируэт, я оттолкнулась от пола и прыгнула — Матей, подхватив меня, едва удержался на ногах; я намеренно сделала слишком сильный прыжок, думала, что так ему легче будет поднять меня вверх.