Перед самым Шёнефельдом — вдали уже виднелись дома — они стояли чуть ли не час. Кое-кто пробовал было пойти пешком через поля, но почти все возвращались: холод пробирал до костей и сне́га, который падал всю дорогу, такой мягкий и безобидный за окном, навалило столько, что ноги глубоко увязали.
Когда Сибилла приехала, время приближалось уже к трем часам, над городом опускались ранние зимние сумерки; она не стала звонить Колли с вокзала и сразу направилась к его дому идти было недалеко.
Колли обнял ее прямо на пороге, поцеловал. Сибилла отстранилась, она чувствовала себя уставшей и опустошенной.
Некоторое время спустя она, как и всегда, прошлась по квартире; все было то же, что и два месяца назад, в последний ее приезд. В кухне, заставленной как попало мебелью, покупавшейся случайно и без разбору, возвышались груды немытой посуды, по виду — недельной давности; впрочем, Сибилла каждый раз заставала такую картину, она догадывалась, что за этим кроется, но прямо спросить не решалась. Она кивнула, смеясь, на кучу мусора в углу, Колли смущенно подтолкнул ее, уводя из кухни.
Меньшая комната, без печи, обогревалась электрической печкой; Колли показал — не без чувства гордости — несколько игрушечных локомотивов старых образцов: недавно приобрел!
— Взрослым или по крайней мере серьезным ты, видно, никогда не станешь, — сказала Сибилла, чтобы не оставлять его слова без внимания, — для себя, втайне, она считала этот вопрос давно решенным.
— Знаешь ли, в мужчине всегда жив ребенок, женщина же вообще взрослеет скорее, тем более если обзаведется собственным.
Сибилла обошла это молчанием; он не первый раз уже пытался рассуждать на эту тему. Не хотел ли тем самым объяснить или оправдать разные свои чудачества? Гораздо хуже, конечно, если думал так на самом деле.
Сибилла прошла в смежную комнату. Большая кафельная печь была хорошо натоплена; Сибилла прижалась к ней, заложив руки за спину, приятно ощутила окатившее волной тепло. Рядом на старом комоде стоял кувшин с еловыми ветками, поблескивали шары и серебряные нити елочного дождя.
— Как провел рождественские праздники? — поинтересовалась Сибилла.
В гостях были дети и мать, и он по стародавнему обычаю жарил гуся.
Колли вышел в кухню сварить кофе. За окнами совсем стемнело. Сибилла зажгла торшер рядом с кушеткой и выключила люстру, она не любила рассеянный по всей комнате свет; проведя рукой по книжным корешкам, она обнаружила новый детективный роман, взяла его с полки и стала листать. Колли работал репортером на радио.
Она вздрогнула от неожиданности, когда Колли вошел в комнату, балансируя подносом с кофе и рождественским кексом; кузина прислала еще нюрнбергские коврижки.