Шлуппе в самом начале и в самом конце сливается с главной дорогой, то есть с Деревенской улицей. То место, где Шлуппе огибает огромный валун, называется Шлуппова коленка. Семейство, проживающее в доме у «коленки», или — согласно домовой книге и плану застройки — в доме № 21 по Деревенской улице, носит фамилию Бирбаум. А в Шлупповой яме — там, где Шлуппе спускается в неглубокий, давно заброшенный и заросший травой глиняный карьер, — живет в полном одиночестве и уединении некая фрау Зауэр. Официально ее домик значится по Деревенской улице под номером три. Этим указанием вполне исчерпываются необходимые сведения о месте действия нашего рассказа. Не хватает разве что описания разнообразной растительности Средненемецких гор на высоте шестисот метров. Здесь уже не раз находили белладонну, или красавку, — голубовато-зеленое ядовитое растение из семейства пасленовых, которое чаще встречается в лесах между Базелем и Майнцем. А теперь начало распространяться и здесь.
Рассказчика интересуют в данном случае события, случившиеся жарким днем в разгар лета 1948 года; а именно, его интересует, кто это выходит из дверей домика у «коленки», числящегося по Деревенской улице под номером двадцать один. Это особа, живущая в данном доме, то есть член семейства Бирбаум, женщина далеко за тридцать, в голубой вязаной кофте, с чисто вымытым и блестящим от ланолинового крема лицом; кудряшки ее перманента тщательно расчесаны мокрым гребнем. Она торопливо пробирается между кустами смородины и крыжовника, зажав в руке трубчатую косточку от телячьей ножки, с которой на кожаном ремешке свисает ключ. Идет она, глядя прямо перед собой, не обращая внимания на перезревшие или даже треснувшие кочаны капусты, уже вполне годные к столу, не досадуя на лопнувшие стручки бобов сорта «принц», и прямиком направляется к калитке; там она отпирает висячий замок, отодвигает щеколду, запирает калитку снаружи и, сделав два-три шага, вновь исчезает из виду, нырнув за густые посадки — тут и подсолнухи, и дельфиниум, и вьющиеся бобы, и мальва, и вьюнок, и душистый горошек, и даже живая изгородь из тиса — смотря по тому, что именно тот или иной местный житель счел лучшим средством защиты от любопытных глаз всех этих переселенцев, понаехавших из Восточной Пруссии, Силезии и бог знает откуда еще и проживающих — или прозябающих — в барачном поселке: нет у них ни кола своего, ни двора. И не к чему им со Шлуппе видеть во всех подробностях, что и как произрастает на здешних огородах. Оттого-то вдоль дороги и насажены всевозможные высокорослые декоративные растения — а в глубине участков, скрытые от любопытных глаз, зреют низкорослые и питательные овощи. Фрау Бирбаум пробирается за высокой зеленой ширмой, кое-где даже пригибается — в ее планы явно не входит бросаться в глаза каждому встречному и поперечному. Эти встречные-поперечные здесь носят вполне конкретные имена — Шафрад или Бирбаум, Цандер или Тиле. Вовсе не входит. Ее появление на улице в этот час только дало бы пищу зловредной фантазии доморощенных зевак и гадалок. Уж они-то в своих домыслах никогда от матушки-земли не оторвутся. И ошибаются крайне редко, бьют, как правило, не в бровь, а в глаз. И уж коли какая-то бабенка, чисто вымытая и аккуратно причесанная, да еще в светлой вязаной кофте, утром буднего дня, среди лета, шествует по Шлуппе в сторону «ямы», а там ныряет в калитку — значит, бабенка эта пошла к Зауэрихе и нужен ей целебный чай из корней, блекло-желтых цветов и зеленых ягод. Или, точнее говоря, отвар.