Единственная вещь, ставшая для меня действительно желанной после ее смерти, – это вязальные спицы. В нише рядом со спальней, где мы с Морайей всегда ночевали, когда приезжали в гости, был уголок, посвященный бабушкиному рукоделию: шкаф с рядами пластиковых контейнеров, полных пряжи, швейная машинка, гладильная доска и большой комод, где хранились все остальные инструменты. И инструменты, и пряжа всегда были разложены в идеальном порядке, словно они сами возвращались обратно на предписанные им места, как только она заканчивала работу.
В том самом комоде обитали и тщательно подобранные вязальные спицы, и крючки. У бабушки и в помине не было такого огромного количества, как у меня, ей это было не нужно: все ее спицы были на виду, отсортированные по типу и размеру.
Всякий раз, когда ей нужен был конкретный набор, он оказывался на месте. Во время своих визитов я утаскивала и их тоже; каждый раз, возвращаясь из модного магазина пряжи с новым уловом, тут же бежала к комоду. Иногда я возвращала их на место до отъезда, а иногда и нет. Бабушка никогда не была против. А в последние годы жизни она даже поощряла меня забирать все, что нравилось. Она больше не вязала.
После похорон, вернувшись в ее пустой-но-все-еще-полный дом, я сразу же пошла в тот рукодельный уголок. Я даже обувь не сняла и куртку; просто не знала, куда еще пойти. Я перебрала практически все спицы, вертела их в руках, касалась острых кончиков пальцами. Я не стала забирать их все, только те, что заполнили бы пробелы в моей собственной коллекции, и те, что больше всего напоминали мне о ней.
Месяцы спустя я одолжила одну пару своей подруге, она только начала учиться вязать. Она повар, и потому быстро освоилась с монотонными движениями; ей так понравился серый шарф, который мы начали вязать вместе, что она забрала его с собой на выходные. Вернувшись, она стала искренне извиняться: ее маленький двоюродный брат сломал одну из спиц. Мне было все равно и, думаю, моей бабушке тоже. Они уже выполнили свое предназначение, отважившись выйти в открытый мир, позволив кому-то еще влюбиться в вязание. Кроме того, у меня были и другие спицы.
И Свитер Подружки, серый с косами, который я связала для себя, а не для какого-то парня, он тоже возник на спицах моей бабушки. Тот же самый результат у меня бы получился и с любыми другими круговыми спицами 6-го размера длиной 60 см, но мне нравилось наблюдать, как эти светло-серые алюминиевые палочки ныряют и выныривают из пряжи, и представлять их в руках бабушки.
Руки, которые играли на пианино, сажали сады, гладили по спине меня и сестру, и маму, и ее сестру. Руки, легкую твердость которых я никогда снова не почувствую, которые никогда больше не погладят мне спину, никогда не смогут подержать моих детей. Но они выполнили ту работу, которую должны были выполнить.