- Третьего дня вы рассчитали одного из ваших служащих, некоего Мрачевского...
- За что же? - вдруг отозвалась панна Изабелла.
- Не знаю, - отвечала графиня. - Кажется, из-за расхождения в политических взглядах или что-то в этом роде...
- Так у этого молодого человека есть взгляды?.. - воскликнула панна Изабелла. - Любопытно.
Она сказала это с такой иронией, что Вокульский почувствовал, как в сердце его смягчается озлобление против Мрачевского.
- Дело не в политических взглядах, графиня, - отвечал он, - а в бестактных замечаниях по адресу лиц, которые посещают наш магазин.
- Может быть, эти лица сами ведут себя бестактно, - вмешалась панна Изабелла.
- Им позволительно, они платят за это, - спокойно возразил Вокульский, - а нам нет.
Яркий румянец выступил на щеках панны Изабеллы. Она взяла молитвенник и принялась читать.
- Но все-таки позвольте уговорить вас, пан Вокульский, - сказала графиня. - Я знаю мать этого юноши, и, поверьте, мне просто тяжело видеть, как она убивается...
Вокульский задумался.
- Хорошо, - сказал он. - Я приму его, но работать он будет в Москве.
- А его бедная мать? - напомнила графиня просительным тоном.
- Хорошо, я повышу ему жалованье... на двести... ну, на триста рублей.
В это время к столу подошло несколько детей, которым графиня начала раздавать образки. Вокульский встал и, чтобы не мешать графине в ее благочестивом занятии, подошел к панне Изабелле.
Она отложила молитвенник и, окинув Вокульского странным взглядом, спросила:
- Вы никогда не отступаете от своих решений?
- Нет, - ответил тот, но тут же опустил глаза.
- А если бы я попросила за этого молодого человека?
Вокульский в изумлении посмотрел на нее.
- В таком случае, я сказал бы, что пан Мрачевский лишился службы, потому что неподобающим образом отзывался об особах, которые соизволили говорить с ним несколько более благосклонным тоном... Если вы все же прикажете...
Теперь панна Изабелла опустила глаза, сильно смутившись.
- А... а... в конце концов мне все равно, где будет жить этот молодой человек. Пусть едет в Москву.
- Он туда и поедет, - ответил Вокульский. - Мое почтение, сударыня, прибавил он, кланяясь. Графиня подала ему руку.
- Спасибо, пан Вокульский, за память, и прошу вас, приходите ко мне разговляться. Очень прошу, - прибавила она значительно.
Заметив вдруг какое-то движение в центре костела, она обратилась к лакею:
- Ступай-ка, Ксаверий, к госпоже председательше и попроси ее одолжить нам карету. Скажи, что у меня лошадь захромала.
- На когда прикажете просить, ваше сиятельство?