— Не буду тебе врать, — сказала ему Лорри. — И Джимми тоже. Ты никогда не сыграешь даже самую маленькую роль в ее жизни.
— Может, маленькую сыграю, — и Панчинелло похлопал себя по тому месту, где была его левая почка.
Лорри молча смотрела на него.
Он улыбнулся.
— А ты та еще штучка.
— То же самое можно сказать о тебе.
Мы оставили его в совещательной комнате и поспешили к Шарлей Коулман, дожидавшейся в коридоре, чтобы сообщить о кардинальном изменении ситуации.
Из тюрьмы мы поехали в Денвер. Энни на всякий случай уже находилась в больнице, а мы остановились в отеле «Мариотт».
Серое небо продолжало плеваться снежными гранулами.
В городе на мостовой образовалась ледяная корочка. Редким пешеходам ветер заворачивал полы пальто чуть ли не на голову.
Утром, после объятий и поцелуев, мы отправили Шарлей домой, в Сноу-Виллидж.
И когда уже вдвоем, с Лорри за рулем, ехали в «Эксплорере» в больницу, я заметил:
— Вчера ты ужасно напугала меня, сказав ему, что он не будет играть никакой роли в жизни Энни.
— Он знал, что мы этого не допустим, — ответила она. — Если бы мы согласились, он бы понял, что мы лжем. И, соответственно, решил бы, что мы лжем и насчет убийства Вивасементе. Но теперь он думает, что ты это сделаешь… потому что, как он и сказал, посмотрите, что ты сделал с великим Бизо. А если он будет думать, что ты собираешься убить Вивасементе, то выполнит свою часть сделки.
Мы молчали квартал или два, прежде чем я спросил:
— Он — псих или просто очень злой?
— Мне без разницы. В любом случае нам пришлось с ним договариваться.
— Если он сначала свихнулся, а потом нашел свой путь к злу, это хоть что-то объясняет. И даже вызывает к нему сочувствие.
— От меня он сочувствия не дождется, — отрезала она, ибо была львицей, детенышу которой грозила опасность. И тут хищник не мог рассчитывать на снисхождение или понимание.
— Если он сначала стал злым, а потом зло свело его с ума, тогда я ничего ему не должен, я ему не брат.
— Ты думаешь об этом со вчерашнего дня.
— Да.
— Выбрось эти мысли из головы. Забудь. Суд уже расставил все точки над «i», когда решал, может ли он нести ответственность за свои действия или его нужно отправить в психиатрическую лечебницу.
Она остановилась на красный свет.
Мимо нас проехал черный катафалк-«Кадиллак». С затемненными окнами. Возможно, перевозил какую-нибудь умершую знаменитость.
— Я не собираюсь убивать Вивасементе, — заверил я Лорри.
— Хорошо, — кивнула она. — Но если ты решишь переквалифицироваться в убийцы, пожалуйста, не кроши всех подряд. Сначала переговори со мной. Я дам тебе список.