На следующий день войска коринфского тирана влились в состав союзной армии. И цари, и полководцы настаивали на немедленном сражении с захватчиками, но архистратег упёрся, будто племенной бык. Основания к этому были, и немалые. Во-первых, присоединение коринфян пока ни о чём не говорило. Запертые в городе, ослабевшие от скудной пищи и непрестанных вражеских штурмов коринфяне не были готовы к генеральной битве. Во-вторых, воины, собранные из разных областей Эллады, ещё не притёрлись друг к другу, для этого нужно было время. И последняя причина заключалась в ослабленности правого крыла армии, одержавшего блистательную победу, но едва не истёкшего кровью. Кроме того, о второй атлантской армии пока слышно не было, стало быть, торопиться не стоило; Ритатуй привык действовать быстро, но спешить не любил.
Победа над шестым когопулом оказала влияние не только на судьбу Коринфа. Кое-какие события произошли и у непосредственных участников славного боя. Энох, вопреки сопротивлению Кэнта ушёл на флот. Знаменитый Тин имел с Аркадцем небольшую беседу, после чего Орит также переселился с тверди земной на зыбкую корабельную палубу.
Мидана осталась одна, но ненадолго: несколько слов, произнесённых между Кэнтом и Тенцием, решили её судьбу — в десятке Норитов появилась ещё одна девушка. Кэм, награждённый лавровым венком, наотрез отказался вернуться в гвардию Аристарха, заявив, что не намерен бегать из подразделения в подразделение — ему и тут неплохо. А Венета, как ни бились её брат и Кан, с неменьшей категоричностью заявила, что остаётся в десятке.
Кан и Кэм продолжали наседать, тогда коринфянка призвала на помощь подруг и обратилась с вопросом к Фидию, хорошо ли она сражается. Сколько ни крутил десятник, сколько ни ворчал насчёт присутствия женщин в действующей армии, она твердила одно и то же: «Нет, ты скажи — я настоящий воин или обуза?» Перед таким жёстко поставленным вопросом и слезами, льющимися из зеленоватых, будто морская волна глаз, не смог устоять даже Фидий. Он пожал плечами и, смущённо посмотрев на брата и Счастливчика, вынужден был дать согласие на дальнейшую службу Венеты. А когда Кэм возмутился, десятник напомнил ему, что уход добровольца из строя до конца военных действий является дезертирством и карается по законам военного времени.
Что касается Медиса и Гетидов, то они также получили поощрение за храбрость в бою, но, при этом, пастуха сняли с командования цепниками. Впрочем, Медис не расстраивался — ему было безразлично командир он или подчинённый. Рядовому гоплиту легче — кроме себя он не за кого ни в ответе. Теперь он жил вместе с Гетидами. Проницательный Шат и не уступающий ему умом Ним чувствовали, что всё это недаром, что Ритатуй снова что-то затевает. Так и случилось.