— Я боролся против Леона, — спокойно ответил Медис, надевая хитон. — Он лучше меня знаком с приёмами борьбы и выиграл только поэтому, а ты одолел голой силой. Ты даже представить не можешь, насколько ты силён! Тебя вместо катапульты использовать можно. Если будет свободное время, не мог бы ты потренировать меня в броске через бедро — уж очень ловко он у тебя отработан.
— Замётано, — согласился Кан, которому чрезвычайно польстила просьба силача. — Но мне кажется, ты ошибаешься насчёт моих физических данных — Леон со мной всегда справлялся одной левой.
Медис внимательно посмотрел в глаза своего победителя и сказал убеждённо:
— Это значит, что тебе его просто жалко. Если уж ты меня с ног одним толчком снёс, то Леона-то можешь вообще завязать в узел.
Видя, что борцы уже оделись, Сарам поднёс им по чаше превосходного критского вина, а Ритатуй пригласил за стол, чтобы они закусили чудесный напиток. Кан не заставил себя упрашивать, он обладал великолепным аппетитом в любое время суток, и постарался вознаградить себя за прерванный ужин.
— Ты бы не усердствовал так, — услышал он вдруг у самого уха и, обернувшись, увидел Мара.
— Еды жалко, что ли? — огрызнулся Кан, но Мар заметил без сарказма и вообще какого-либо недоброжелательства:
— Тебе в дозор идти. Не приведи, Арес, с имперцами столкнётесь — полный желудок мешать будет. Нас ведь учили, Норит, я не хочу быть причиной твоей смерти даже косвенно.
— Ладно, — сказал Кан. — Благодарю за напоминание. Стратег, я могу идти?
— Как хочешь, — ответил Ритатуй, — но мне хотелось бы, чтоб тебе понравилось в нашем лагере.
— У меня свой есть, — напомнил Кан и, пожав руку Медису, отправился к костру Фидия Норита.
— Ты ещё и не знаешь, какой лагерь твой на самом деле… — хмыкнул стратег и, кликнув Сарама, отправился на войсковой совет. Естественно, на колеснице.
На совете разгорелся жаркий спор о том, следует ли афинянам и присоединившимся к ним фракийцам атаковать атлантов, не дожидаясь подхода остальных союзников. Якхикс настаивал на том, чтобы ночью внезапно ударить на имперскую армию, которая понесла ощутимые потери в Южной Греции, и даже если не разгромить её, то, по крайней мере, деблокировать Коринф. Тогда благодарные коринфяне поддержат афинян на выборах архистратега союзной армии.
Литапаст, полагая, что старый и опытный полководец уверен в успехе, активно поддержал его, соблазняя басилевса выгодами от победы над Империей в одиночку.
Против выступал фракийский полководец Эллиот. Он справедливо указывал на то что его бойцы, невзирая на свою общеизвестную храбрость и выносливость, привыкли к сражениям в горных теснинах, а к правильному строю малопривычны, и могут дрогнуть под хорошо организованном натиском опытных имперских солдат. Против гоплитов нужны гоплиты, а не простые храбрецы.