— Не дорога, а тоска, — шепнул один из автоматчиков. — И наши, и фрицы рядом лежат, воронами расклёванные.
— Убирать не успевают, земля как камень, — отозвался его напарник. — Глянь, возле сгоревшей «тридцатьчетвёрки» десантники лежат. Так бы и мы лежали, попади в десант.
— Опасные места. В любой момент на фрицев недобитых можно нарваться.
— Не робейте, ребята, — обернулся к автоматчикам майор. — Мы, а не фрицы, наступаем. Пусть они нас боятся. Три автомата, гранаты — отобьёмся, в случае чего.
— Мы не боимся, — дружно отозвались оба автоматчика. — Если что, в момент огонь откроем.
Однако на войне никто не знает свою судьбу. Майор, на год постарше Шестакова, неплохо двигался по служебной лестнице. В начале войны командовал стрелковым батальоном, с боями прорывался из окружения, умело уничтожал вражеские заслоны.
Майор вывел не только свой батальон, но ещё сотни четыре бойцов. С трофейным оружием, захваченными немецкими документами, энергичный, снова готовый воевать. Он чётко доложил обстановку во вражеском тылу, указал сосредоточение немецких войск и дороги, по которым двигалась основная масса наступающих вражеских частей.
Но его крепко подвела правдивость. Отвечая на вопросы, майор рассказал о разбитой, оставленной на дорогах советской технике, колоннах военнопленных, которые под охраной брели в немецкий тыл.
— И много их было, этих предателей? — сощурился кучерявый полковой комиссар. — Десятки, сотни?
— Я не считал, — резко ответил пехотный комбат. — Мы к своим прорывались.
— Не считал, но в панику ударился. Это же надо — колонны предателей! Полки, а может, дивизии? У страха глаза велики. Увидел кучку струсивших отщепенцев и докладывает нам о тысячных толпах!
С подачи кучерявого политкомиссара с тремя шпалами на петлицах комбата едва не понизили до лейтенанта. Вмешался командир дивизии, и майор снова возглавил стрелковый батальон. Воевал, получил тяжёлое ранение и был переведён на штабную работу.
Строевой командир, прошедший финскую войну, майор с трудом привыкал к новому месту службы. Радовалась жена — хватит, Коля, под пули подставляться! Три раза ранен, дети подрастают, ты своё место в тылу заслужил. Так писала она мужу, считая, что самое худшее уже позади.
«Виллис» перехватила в заросшей кустарником степной балке небольшая группа немцев, пробивающаяся из Сталинградского котла. Первыми же очередями был убит водитель и один из автоматчиков.
Раненый в бок майор, выждав, когда из кустов выскочили двое офицеров и несколько солдат, нажал на спуск ППШ, с которым никогда не расставался. Второй автоматчик успел дать одну-другую очередь и получил пулю в грудь.