— Так точно, — козырнул лейтенант.
Успел сбегать повидаться с Настей. Девушка обняла его:
— Береги себя, на рожон не лезь.
— Не буду, — пообещал лейтенант. — Вечерком увидимся?
— Увидимся. Только плохая это примета — наперёд загадывать. Ладно, иди, ждут тебя.
На броне Т-70 находились трое десантников, в том числе сержант Василий Ларькин. Двигались по степи, поднимаясь время от времени на небольшие холмы и высотки, осматривая в бинокль равнину.
Наши войска продвинулись вперёд, оставив позади немецкие траншеи, разрушенные тяжёлой артиллерией, разбитую технику, тела немецких солдат, заметённые снегом. Здесь же увидели несколько «тридцатьчетвёрок», сгоревших во время прорыва линии обороны.
Немного в стороне возвышался холм — братская могила погибших бойцов. На дощатом обелиске, остановившись, прочитали длинный ряд имён и фамилий.
— Сорок два человека, — сосчитал один из десантников.
— Там подальше ещё один обелиск, — сказал Василий Дарькин. — Фрицы без боя свои позиции не сдают.
Все сняли шапки, шлемофоны и несколько минут стояли возле братской могилы. О том, что немцы дерутся отчаянно, спорить не приходилось. А спустя пару часов Бельченко увидел бронетанковую группу, которую они искали. Метрах в ста пятидесяти впереди шли два мотоцикла разведки, тяжёлые цундаппы с пулемётами в колясках.
В лёгком танке Т-70 отсутствовала радиосвязь, и это усложняло ситуацию. Разведчики удалились от места дислокации батальона и зенитной батареи километров на десять. Ракетой сигнал тревоги не подашь — слишком далеко. Да и выстрел башенной «сорокапятки» могут не услышать. Остаётся один выход — вступить в бой и поднять шум, который предупредит батальон об опасности.
Открыв люк, лейтенант приказал сержанту Дарькину:
— Прыгайте в снег, а когда начнётся стрельба, бегите к нашим. Ваши автоматы меня не спасут. Ни к чему всем рисковать.
Водитель-механик Лактионов беспокойно возился, всё ещё надеясь, что начальник разведки батальона не ввяжется в безнадёжный бой.
— Может, пальнём раза три и уйдём на полном газу? Сожгут нас фрицы, а у меня двое детей. Не хочется зазря помирать.
— Всё будет нормально, — отозвался Бельченко. — Двигай вон к тому бугорку.
— Там мы и останемся, — не скрывая злости, выкрикнул сержант. — Наплевать вам на чужие жизни!
Но лейтенант уже разворачивал пушку, выбирая цель.
Мотоциклы Пётр Бельченко пропустил. Своей целью он выбрал головной танк Т-3, возглавлявший немецкую бронетанковую группу. Это была модифицированная машина с удлинённой 7 5-миллиметровой пушкой и усиленной бронёй. Если в начале войны Т-3 имели защитную броню 15–20 миллиметров, то к январю сорок третьего года утяжелённый на четыре тонны средний танк Т-3 имел лобовую броню толщиной пятьдесят миллиметров, а бортовую защиту — тридцать миллиметров.