***
Следом за священником распрощался с Эклипсами и Дэве. Он догнал архидьякона еще на лестнице, так что из дома они вышли уже вместе. Люциус возвращался в Собор святого Павла, а констебль, словно чувствуя в нем какую-то напряженность, молча шел рядом.
— Знаете, — вдруг проговорил он, — а ведь те деньги, что вы мне заплатили, я отдал Эклипсам.
Люциус на минутку отвлекся от своих мыслей, и на его лице скользнула тень довольства.
— Хорошо, — просто сказал он.
— Вы предполагали такую возможность? — удивился Дэве, реакции архидьякона.
— Да, — отозвался тот. — И все же, признаюсь, удивлен.
Констебль невесело усмехнулся.
— Это из-за жалких таверн и каждодневных попоек? — догадался он о причине сомнении Люциуса. — Вы просто не знаете, почему я так опустился.
Архидьякон взглянул на собеседника с любопытством.
— Я думал из-за неудачи в моем обвинении 14 февраля, — предположил Люциус. — Вы разочаровались в справедливости.
— О нет, — засмеялся Дэве. — Справедливость рано или поздно берет свое, я уверен. А мое падение… — констебль снова погрустнел, — мое падение началось много раньше встречи с вами. Ваше дело, — как бы это сказать?.. — было всего лишь попыткой развеяться.
Дэве умолк, словно погрузившись в тяжелые для души и разума воспоминания, а священник смотрел на него все с большим интересом.
— Так… с чего же все началось? — негромко и осторожно спросил он.
В это время оба спутника проходили мимо площади Тайберн, и констебль вздрогнул, когда вырванный из собственной памяти, заметил, где именно его застал этот вопрос.
— Я… — очень тихо и нерешительно начал Дэве, — отправил на эшафот, на этот самый, — он указал на темнеющий посреди площади помост, — мужа своей родной сестры.
***
Это случилось осенью 1664 года. Моя сестренка вышла замуж за достойного молодого человека (кстати, цветочника) и обещала быть счастливейшей женщиной на свете. Но пробыла таковой всего лишь несколько месяцев… из-за меня.
Дело в том, что в середине ноября в Лондоне произошло убийство: погиб один из самых богатых купцов города. Его обнаружили в кабинете собственного дома. Следов ограбления не было, свидетелей, разумеется, тоже, толковых показаний от прислуги и знакомых добиться не удалось и поиски убийцы, мягко говоря, затянулись. Но однажды (как оказалось, к несчастью) я заметил, сколь странно реагирует на мои рассказы о расследовании сестрин муж. У меня возникли подозрения, я стал чаще говорить при нем об этом преступлении и наконец, он не выдержал, и, улучив момент, когда мы остались с ним наедине, поведал мне… всё.