Однако присутствие в этом обществе рыжей девушки отвлекало и несколько тревожило Люциуса: даже заслоняемая ореолом величия таких знаменательных личностей как принц, фаворитка Карла II или Бэкингем, эта женщина неизменно притягивала к себе взоры архидьякона и привносила в его душу смятение. Непонятное ощущение, как неоднократно бывало от одного лишь вида ее, сдавило грудь Люциуса где-то под сердцем.
«Почему я не могу совладать с чувством невольного страха перед ней?» — не понимал он.
И миссис Палмер заметила растерянность архидьякона.
— Что с вами, господин Флам? — поинтересовалась она, перебивая епископа, увлеченно пересказывающего положения преподнесенной королю дарственной. — Почему вы так смотрите на Маргариту?
Решивший будто забылся на столько, что испытываемые им чувства были угаданы, Люциус вздрогнул. Но уже скоро он облегченно перевел дух: живой и веселый взгляд фаворитки Карла II открыл проницательному архидьякону истинное направление ее мысли.
«Как же просто спутать боязнь и любовный трепет!» — усмехаясь, подумал он. — «Ну да мне это только на руку».
Теперь Люциус знал, какое направление нужно придать разговору.
— Мне кажется, в присутствии молодых и красивых дам не следует говорить о столь суетных вещах как наследство и другие юридические безделицы, — интонационно изображая пренебрежение, произнес он. — Ведь есть темы гораздо более возвышенные и притом не менее увлекательные.
— Какие, например? — спросила миссис Палмер, которую рассказ епископа действительно начал утомлять.
— Например, любовь, миледи, — пояснил архидьякон, стараясь показаться смущенным.
Герцог Бэкингем презрительно хмыкнул, но на губах леди Палмер заиграла одобрительная улыбка. Этого оказалось достаточно для того чтобы Люциус поспешил развить успех: он поведал об утреннем посещении собора девушкой, влюбленной в некоего священника, и необычайно красочно передал свой разговор с нею.
«Вот и эта история пригодилась» — довольный сложившейся ситуацией решил Люциус, глядя на то, как легко миссис Палмер поддается очарованию его речей.
— Любовь — это божественная искра, разжигаемая двумя человеческими чувствами: симпатией и страстью. Симпатия — есть жажда созерцания и близости; страсть же — жажда обладания и единения, — горячо включилась в обсуждение услышанного леди Палмер. — В зависимости от преобладающего в ней чувства, любовь бывает платонической и плотской — здесь я с вами согласна, — но она всегда от бога и заслуживает права быть — в любом ее проявлении! — и тут наши мнения расходятся, поскольку я считаю, что вы не должны были ограничивать бедную девушку в ее чувствах.