Мать боязливо поглядывала на дверь, а сама продолжала с грохотом складировать в раковину уже мытую, выдраенную до ебучего блеска посуду. Отец Джереми не сдавался. Он все звонил и звонил, надеясь перекричать воду, телевизор и грохот посуды. Отец Джереми не знал — перекричать плач матери, не умолкающий у нее в голове ни на секунду — невозможно.
«Да открой уже дверь, Кара! У меня сейчас лопнет голова! — первым не выдержал отец, он вышел из своего кабинета, раздраженный, растрепанный и уставший, — так невозможно работать!»
«И выключи этот телевизор» — уже спокойно сказал он. Маман послушно сделала так, как ей велели, а отец, по своей фирменной привычке, изобразив на лице нечто вроде радушия, сам направился к входной двери.
Мать уже суетливо носилась у невысокого журнального столика. Чай, песочное печенье с шоколадной крошкой, бутерброды с майонезом. Мать была хорошей хозяйкой и никто не должен был в этом усомниться.
Отец Джереми с угрюмым интересом разглядывал комнату. Представляю, что он почувствовал, увидев что дом его приятеля превращается в унылый музей покойнику.
«Так нельзя, Руп.., — отец Джереми доверительно заглянул в глаза моему папаше, — ты ведь понимаешь, Господь этого не одобряет. Переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа».
Отец кивнул и крепко сжал руку отца Джереми. Они были похожи на двух пидоров, которым отказали в усыновлении.
«Я на самом деле зашел обсудить с вами важный вопрос» — отец Джереми поудобнее расположился на диване и взглянул на моих родителей, поочередно на отца, потом на мать, своим строгим и простым взглядом. Я сидел наверху, на лестнице. Я смотрел на них сверху. Я подслушивал их разговоры. Меня раздирало любопытство, что же такого важного хотел обсудить Отец Джереми.
Мать застыла. Все ее естество сосредоточилось в ожидании новостей.
«О чем, старик?» — отец заерзал на диване. Бьюсь об заклад, родители волновались о том, что отца могут убрать с поста главы общества. Они часто говорили об этом, так между слов, мельком, не придавая этому особого значения. Но говорили. Отец боялся, что правда о смерти Колина может выползти наружу. Это подорвет его авторитет.
«О Конни…» — начал отец Джереми.
Вот так поворот! Я чуть было не попрехнулся. Папаша облегчено вздохнул. А мать отправилась за очередной порцией печенья. Отец Джереми любил заточить сладенького.
«Органы опеки уже поглядывают на вас, мне тут шепнул кто-то из прихожан по дружбе. Конни не ходит в школу… После смерти Колина…, — он запнулся, увидев как мать приближается к нему, — вы много времени проводите в церкви, вместе с Конни… вообщем, вы понимаете о чем я» — Отец Джереми говорил это медленно, тщательно подбирая слова, так чтобы не задеть за больное. Ему было чертовски неловко.