Родителей вызвали в школу. Моих подавленных, сдувшихся родителей. Видели бы вы как жалко они выглядели, как висел на отце его поношенный пиджак, как некрасиво выпирали жировые складки под резинками коротких рукавов на руках моей еще больше располневшей матери, видели бы вы как оправдывались они за меня, как публично признавали провал своей родительской миссии. Бедные, бедные мои родители. С каждым годом я испытывал к ним все больше жалости. Но вместе с жалостью росло и мое презрение к ним. Я понимал, они боролись не за меня, они боролись за свое доброе имя.
Меня решили определить в школу-интернат для сложных подростков. Мои родители разве что не распяли себя, чтобы избежать этого. Но другого пути не было. Они и сами понимали — это лучшее из зол. Мать рыдала весь вечер, она не знала как вести себя с друзьями из общины, как смотреть им в глаза. Она плакала и плакала и кричала на меня. Впервые за всю свою жизнь, я услышал как это несчастная женщина кричит. Она кричала на меня и говорила, что я опозорил семью, что я уничтожил семью. Отец вел себя более сдержанно. Я видел как он мечется между желанием проклясть меня и желание поддержать меня. Но когда я, не выдержав гнусного писклявого голоса матери, попросил ее в конце концов заткнуться, все в голове отца вдруг встало на свои места. И он пошел еще дальше матери. Он сказал, что лучше бы я умер вместо Колина. Та-дам! Вот она, одна единственная фраза, выписанная в качестве итога четырнадцати лет моей жизни. Но у меня еще было время на то, чтобы все исправить. Их же время стремительно кончалось.
Рик Годдард оказался отличным малым. Мы с ним сразу сошлись, словно давно знали друг друга. Рик был старше меня на 3 года. Это был его предпоследний год в интернате. Рик взял меня так сказать под крыло, чтобы другие не обижали. Он пользовался бешеным авторитетом, несмотря на то что внешне выглядел как жалкий задрот-очкарик. Я всегда поражался таким как Рик. Он мог завязать разговор с любым. Даже наши учителя-надзиратели испытывали к Рику особое уважение. Я не слышал, чтобы хоть кто-то из них резко или нелестно отозвался о Рике. Не знаю, что Рик нашел во мне. Но мы стали закадычными друзьями.
Черт какое же это прекрасное чувство, когда ты вдруг понимаешь, что ты не один во вселенной. Что кому-то до тебя есть дело. Вот на самом деле. Не из долга, не из приличия, не из вежливости, а потому что интересно. В Рике я отыскал все, чего у меня не было так долго — и отца, и друга, и старшего брата. Не подумайте, я любил Колина. Но его никогда не было рядом. Я не осуждаю его за это. Я понимаю его. Будь я на месте Колина, я бы вел себя ровно также — две недели и досвидос. Возможно, будь Колин жив, мы бы сошлись сейчас, сейчас бы у нас были общие темы, но Колина нет и его не вернуть.