Я был дураком. Впрочем, остаюсь таким же и сейчас.
Тем не менее, я был на хорошем счету в школе. Учителя в большинстве своем относились ко мне вполне сносно, а некоторые — даже с сочувствием. Они ведь все знали и видели. За год учебы я ни разу не был у родителей. Нельзя сказать, что они совсем забили на меня, нет, они звонили примерно 2 раза в месяц — 1 раз мне, второй — директору; исправно платили школьные взносы и каждое первое число присылали мне карманных денег.
К моим пятнадцати, между мной и родителями лежала бездна и даже если бы в один день мы вдруг решили ее преодолеть — это было бы невозможно. Слишком много боли мы причинили друг другу. Слишком глубоко было непонимание между мной и ними. Не было пути назад. А попытки делать вид, что все в порядке — только травмировали каждого из нас.
Конечно, родители по-своему любили меня. Своей странной, больной любовью. Они любили меня просто по факту моего существования, очень бытовой любовью. Любовью долженствования. Они не принимали меня и не понимали меня, я был как ярмо на их шеях. Словно бремя, несли они меня и терпели. И чем дольше мы находились в разлуке, тем драматичней становились наши встречи. Сразу после моего определения в интернат, они продали дом и переехали в другой город. Бедолаги не выдержали призраков прошлого и давления общественности. Их обсуждали, осуждали, строили на счет семьи нашей догадки — страшные и дремучие. Клиентов у отца поубивалось, а мать потихоньку сходила с ума в доме, где ничего не напоминало о хорошем.
Полностью разорвать свои отношения со мной они не могли, не хотели, не сумели бы. Все же я был их ребенком, хоть они и считали меня одержимым, если уже не дьяволом, так так точно собственным безумием. В первую очередь для себя, они находили миллионы причин не видеть меня. А мне это было не особо и нужно.
Там, в их новом городе, в их новой жизни я был не к месту, не к образу, не к попытке. Мой вид причинял им боль. Философы до сих пор спорят о взаимосвязи между телом и сознанием. Является ли чувство, эмоция физически обусловленной или нечто большим? Обычная физиологическая боль — это результат раздражения ноницепторов, представленных с-волокнами. Поранил ты кожу, а тут опа и твои с-волокна начинают проводить раздражение со скоростью до двух метров в секунду. Они предупреждают нас о том, что что-то идет не так. Они спасают нас. Делая нас уязвимыми, они, тем не менее, обеспечивают наше выживание. Но я ведь не ранил родителей, я не вспорол им животы, я не подпалил их, я не превратил их кости в фарш с помощью бейсбольной биты. Я физически не сделал им ничего плохого. Так почему возникает эмоциональная боль? Имеет ли этот вид боли отношение к раздражению с-волокон и можно ли ее снять закинувшись обыкновенным ибупрофеном? Почему эта боль не лечится ничем, кроме как временем? Несправедливо, мать его.