— Ты что наделала, ведьма?! — закричал волк.
— Как что? — даже не обиделась Баба-яга. — В зверя тебя обратила. Ты думал, что туда-сюда между мирами в человечьем обличье шастать можно? Я ж тебе рассказывала, неуч: сначала люди в зверей превращаются, а уже потом на тот свет переходят.
— Так как же я там в волчьем обличье ходить буду?
— Там ты своим обликом никого не удивишь, не волнуйся, — засмеялась Яга.
— А говорить я как буду? — не унимался Никита.
— А сейчас ты как говоришь? — переспросила колдунья.
— По-человечьи, — сам удивился молодец.
— Вот и там будешь говорить по-человечьи, а хочешь — по-звериному или по-птичьи. Поблагодарил бы лучше! Такого волка из тебя статного сделала, а ты не рад.
— Спасибо, — выдавил из себя Никита, но счастья своего так и не ощутил.
— Ладно, потом благодарить будешь. Вон, видишь, между двумя ёлками, справа, слегка воздух мутный? Это и есть вход в Навь. Пять минут с белочкой поболтай, пока ты её понимаешь, а потом ступай. Времени у тебя не так много, всего три дня: четвёртый день — последний, когда белку можно обратно в человека превратить. А я пойду, чтоб работа не копилась, и так на твоё превращение много времени потратила, целый час колдовала.
Как только Яга скрылась за дверью, белка мгновенно подскочила к волку, обняла его, насколько хватило её беличьих лап, и произнесла Катюшиным голосом:
— Милый мой, Никитушка, как же я соскучилась, — прижалась сильно-сильно.
Селиверстов так и обомлел. Стоит неживой, только из правого глаза слеза счастливая катится.
— Беги, любимый мой. Времени не так много осталось. И верь Яге, она действительно хорошая женщина, слово своё держит.
Волк тяжело вздохнул от груза неземной ответственности, лизнул белку в её прекрасный нос и побежал к входу в мир мёртвых.
Вместе со шкурой волка Никите достались волчья ловкость, волчья скорость и волчья прыть. Через четыре прыжка он оказался у входа, на пятый попал на сторону мира мёртвых, а на шестом к нему пришло неприятное осознание, что он даже не спросил у Яги, кого ему придётся искать. В детстве мама часто читала ему сказки перед сном, сидя у изголовья кровати, но он никак не мог вспомнить, кто был мужем Бабы-яги и был ли у неё муж вообще. Вроде бы у Яги были дочери, а значит… значит, хоть один мужчина у неё всё-таки был. Хотя личность она волшебная, к ней и святой дух мог наведываться.
Селиверстов решил не терять понапрасну времени, а вернуться и расспросить Ягу, кого же ему стоит искать, да ещё, может, обзавестись картой потустороннего мира или изображением её супруга. Он сделал прыжок в сторону выхода, но не смог возвратиться в Явь — неведомая сила преградила волку дорогу, словно натянув невидимую сеть на вход. Он ощущал её каждой шерстинкой, но не видел глазами.