.
Выдвижные ящики хранили в себе трусики, носки, пеньюары. Чтобы не пылились, все были упакованы в целлофан. Мариэ достала первое, что попалось ей под руку – бюстгальтер размера 65C. Глядя на его чашечки, она представила себе форму груди той женщины. Пожалуй, чуточку меньше, чем у тетушки (а форму сосков, разумеется, она знать не могла). Все белье там было изящным, тонкой работы – и даже чуточку сексуальным. Такое отборное белье обеспеченная взрослая женщина приобретает в дорогих бутиках для интимной близости с любящим ее мужчиной. Тончайший шелк и кружева – все сплошь требовало стирки вручную. Такое не надевают, чтобы постричь газон перед домом. В ящиках тоже сильно пахло нафталином. Мариэ все осторожно свернула, положила в целлофан и закрыла ящик гардероба.
Всю эту одежду лет пятнадцать-двадцать назад носила женщина, которая прежде была в близких отношениях с Мэнсики, – к такому выводу пришла Мариэ. И почему-то женщина эта, носившая одежду пятого размера, обувь – двадцать третьего, бюстгальтеры – 65C, – оставила ему свой составленный со вкусом гардероб. И больше к нему не вернулась. Вот только почему она оставила такую роскошную одежду? Если люди расстаются, такое они обычно забирают с собой. Причины Мариэ, конечно же, не знала – видела лишь то, что господин Мэнсики очень бережно хранит оставшуюся немногочисленную одежду, как рейнские нибелунги, охраняющие легендарное золото. И временами он приходит в эту комнату, смотрит на эту одежду, берет ее в руки. Сменяются времена года – и Мэнсики ставит новую банку средства от насекомых: эту работу он не может доверить никому другому.
Где теперь та женщина и как она поживает? Может, стала чьей-нибудь женой? Или умерла от болезни или несчастного случая? А он все так же нуждается в ней и хранит память о ней. (Разумеется, Мариэ не знала, что эта женщина – ее собственная мать, а у меня не имелось ни единой убедительной причины сообщать ей правду. Таким правом обладал, пожалуй, лишь сам Мэнсики.)
Мариэ задумалась: следует ли ей после этого относиться к господину Мэнсики дружелюбнее – из-за того, что он долгие годы продолжает думать о той единственной женщине? Или же, наоборот, ей должно быть неприятно потому, что он так бережно и идеально хранит ее одежду?
Мариэ глубоко задумалась – и тут вдруг услышала, как поднимается рольставня гаражных ворот. Это вернулся Мэнсики. Она увлеклась одеждой и совсем не заметила, как открылись въездные ворота, как по дорожке проехала машина. Нужно скорее убираться отсюда, спрятаться в каком-нибудь надежном месте. И тут она вдруг, охнув, сообразила, какой промах допустила.