"Что же ты медлишь, девочка. Твори, что надумала, и не бойся. Бионик не коснется тебя".
* * *
Сэт знал: в прошлом у Мита имелся такой грех. Он вернулся с Голубой планеты без охранного пояса и не пожелал объяснить, что с ним стряслось. Был, естественно, судим, потом оправдан. Учли заслуги. Учли также состояние Мита. За ним стали водиться разного рода странности. Задумчив стал и забывчив, впадал в тоску. Но что конкретно так его покорежило, никто не ведал. И вот сейчас, похоже, разъясняется. Только бы успел досказать.
Старик прислонился затылком к стене, закрыл глаза.
- Я слушаю, Мит, - поторопил его Исполнитель. - Дикарка вцепилась в тебя?
- Нет, Сэт.
- Стала рвать на себе волосы?
- Нет, Сэт.
- Схватила бионик?
- Нет, Сэт, нет.
- Что еще она могла делать? А, снова начала канючить, чтобы ты оживил аборигена?
- Нам никогда не понять людей, Сэт. Она попросила убить ее, как убил парня, которого она звала Серым.
- Бред какой-то! Ты что-то напутал, Мит. Или она совсем того...
- Я тоже думал - бред, горячка.
* * *
"Уйди, отстань!" Он гнал ее, увертывался. Но она не отступала, судорожно хватала его за руки. "Убей! Убей! - иступленно твердила она. Упала, поползла за ним на коленях, раздирая их в кровь на нещадно острых пыльных камнях, и все повторяла: "Убей!"
Она требовала невозможного. Разве в его силах отменить закон природы? Даже поддайся он на ее уговоры, ничего бы у него не вышло. Устал уже говорить, что не может, что так устроен, таким создан. Лишь в безрассудстве совершают безрассудные поступки. А стоит ему лишиться рассудка - он уже ничто, мертв, труп. С равным успехом она могла бы упрашивать чтолибо сделать своего бездыханного парня. "Да пойми же, я не человек, я из другого мира".
Что-то она поняла. Вернулась к парню, ладонью провела по лицу, поправила ему волосы. Потом выпрямилась, постояла над ним. "Жди меня, Серый". Сказала тихо, одними губами, и пошла.
Сразу от речного ложа начинался крутой склон, сыпучий, со следами недавних оползней, а выше, уже у верхней кромки ущелья, громоздились скальные бастионы. Туда, к отвесным стенам, карабкалась она, цеппляясь за выступы шатких камней, за редкие пучки пересохшей травы. Ломкие стебли крошились, ранили руки; осыпь предательски оживала, едва ее касалась стопа.
Он не пытался удержать ее, остановить криком, отговорить, не полез следом, чтобы вызволить из зыбкой стихии, прервать губительный подъем. Да она и не подпустит, не будет ждать, пока ее настигнут. Высоты ей достаточно, даже не надо добираться до скал. Вон как летят камни, срываясь из-под ног!