XVIII
Вернемся теперь к Феде Тольскому и посмотрим, что с ним случилось в Петербурге, куда он, благополучно выбравшись из тюрьмы, поскакал с преданным ему камердинером Иваном Кудряшом.
Тольский торопился; он приказывал кучеру гнать лошадей и останавливался только на ночлег, но не на станциях и постоялых дворах, а в какой-нибудь первой попавшейся крестьянской избенке: он боялся погони.
"Только бы мне добраться до Петербурга, а там я найду такое укромное местечко, что ищи меня хоть год, так и то не найдут. К тому же в Питере у меня есть заступники, в обиду там меня не дадут", -- думал он.
По прошествии четырех дней, когда Тольский уже подъезжал к северной столице, он вдруг заметил, что позади его возка едут сани с верхом, запряженные в две лошади. Ими управлял какой-то плюгавый мужичонка, а внутри сидел закутанный в лисий тулуп человек с гладко выбритым лицом; на голове у него был большой бархатный картуз с наушниками.
-- Что это за обезьяна бритая за нами тащится? -- подозрительно посматривая на путника, ехавшего позади, промолвил Тольский, обращаясь к Ивану Кудряшу.
-- По лицу-то, сударь, он похож на чиновника.
-- А также и на дворового лакея.
-- Совершенно верно, сударь, по обличию он походит и на лакея.
-- А что, Ванька, если эта обезьяна -- сыщик?..
-- Не может быть, сударь! Он на сыщика не походит. Да и зачем сыщик поедет в Питер?
-- Ты говоришь, зачем поедет? А за нами...
-- За нами? -- испуганно воскликнул Кудряш.
-- Ну что ты кричишь? Струсил, вижу... Эх, Ванька!.. Всем ты -- парень, а робостью ни дать ни взять -- баба.
-- Помилуйте, да кто же не испугается сыщика?
-- Трусы боятся; а по мне будь сыщиков хоть целая дюжина, и то не испугаюсь...
-- Вы, сударь, статья особая... Таких людей, как вы, смею доложить, немного.
-- Было время, Ванька, да прошло... Был конь, да уездился... Не то стало... Стареть я начинаю, что ли, только не тот я теперь... А все же эта бритая рожа из ума у меня не выходит. Замечаю я, что он с самого утра тащится за нами и не отстает, каналья! А впрочем, я сейчас узнаю, что это за птица, -- добавил Тольский и приказал своему кучеру попридержать лошадей, а когда сани поравнялись с ним, громко произнес, обращаясь к человеку в лисьем тулупе: -- Добрый путь!
-- Покорнейше благодарю вас! -- И бритый человек, пристав в санях, вежливо поклонился Тольскому.
-- В Питер едете? -- спросил у него Тольский.
-- Так точно. И вы, сударь, туда же?
-- Да, туда же... А вы из Москвы, да? По делам, что ли?
-- Так точно, по делам. И вы тоже по делам изволите ехать в северную столицу? Если дозволите, поедемте рядом.